Хрен знат - [29]

Пару раз он приезжал ко мне, такой же порывистый, сухой и поджарый. В свою половину даже не заходил. Сидел на кухне, пил чай, придирчиво рассматривал веники, произведенные мной, делал мелкие замечания.

- Эх, пожить бы еще! - говорил он, прощаясь, - интересно было бы знать, чем все это дело закончится?

Под "всем этим делом", он имел в виду нашу страну.

Страшная цифра сто, к которой он подбирался вплотную, убивала его морально. Он готовился к ней, как к рубикону, через который не перешагнуть. На мой беспристрастный взгляд, с его образом жизни, лет двадцать сверх нормы, он бы запросто протянул. И убила его не смерть, а постоянные мысли о смерти. Это случилось, когда дал дружные всходы мой первый личный гектар...

Я чистил дедово веничье, и непроизвольно, раскладывал его на три кучки: мелочь, средний размер, "крупняк". Сырье было так себе. Все лучшее выбрано еще осенью, когда покупателю есть из чего выбирать. Сейчас же и это отлетит по рублю. До нового урожая еще далеко. Товар деда Степана тоже никогда не залеживался, хоть бывал он на рынке редко, исключительно с вениками. Это у меня были вечные проблемы со сбытом. Сдавал одному барыге за полцены. Зато оптом, в любое время и без пропарки.

До ужина я успел выполнить поручение. Кукуруза была порушена, перемолота ручной мельницей и высыпана в ведро.

Рабочее место подметено. Дед вынул из кошелька мятый рубль, добавил немного мелочи:

- На! Купишь невесте мороженое.

За столом бабушка не могла нахвалиться, "какая я" у неё "вумница" и как хорошо подпушил картошку. Дед молчал и довольно хмыкал. А мне почему-то подумалось, что тому, кто придет на мое место, будет несладко. Слишком уж высоко я задрал для него планку.

Работа по дому не заканчивалась никогда. Из нее вычленялось самое неотложное, остальное переносилось на завтра. Дел еще было много: полить огород, опрыскать виноград от вредителей, прополоть наш участок "в поле", где после минувших дождей все заросло осотом, сурепкой и ползучим пыреем, еще - навязать веников, вывезти их на базар, продать, если повезет. И это с учетом того, что завтра к одиннадцати я собираюсь в кино, а в воскресенье с утра, у деда дневная смена, нужно просить отгул.

Текущие планы всегда обсуждалось за чаем. Справедливости ради, стоит сказать, что меня, как работника, не брали в расчет. В нашем небольшом коллективе, я в то время считался отстающим звеном. "В поле" меня брали скорей для того, чтобы был на глазах и во время пообедал. Дед обрабатывал три рядка за прогон, бабушка два, а я и с одним не мог угнаться за ними. В сорняках совершенно не разбирался. Поминутно спрашивал, что рубить, а что оставлять? А когда припекало солнце, начинал потеть и чесаться. Через каждые двадцать минут, ходил к роднику за водой, которую сам же и выпивал.

На домашних "летучках" я обычно молчал. Поэтому дед несказанно удивился, услышав мое предложение:

- А давай, мы сейчас с бабушкой начнем поливать огород, а ты - опрыскивать виноград. Я буду перетаскивать шланги, качать для тебя насос. Глядишь, до темноты и управимся.

Наверное, мои старики разобрались бы и "без сопливых". Во всяком случае, огород бы точно полили. Но что-то заставило их поверить в этот порыв, искренне желание помочь.

Я летал как на крыльях, старался поспеть везде. Прыгал на насос всем своим телом, пока ручка не начинала держать меня на весу. Сколько во мне было? - килограмм тридцать пять? Ничего, подрастем. Скоро приедет мама и, будущей весной, отвезет меня в Армавир, вырезать гланды. Я сразу пойду в рост и быстренько наверстаю упущенное. А уже к середине лета на плечо мое ляжет первый мешок цемента.

Когда мы пошабашили, было еще светло. Из потаенных мест вылетели летучие мыши. Напоенная почва делилась с ними прохладой. Я проложил шланг к молодой раскидистой груше. Деревце встрепенулось и откликнулось благодарною дрожью.

Глава 7. Бес в ребро

Без десяти одиннадцать я уже заходил в фойе единственного в городе кинотеатра "Родина". Стоял он, естественно, как и положено в наших краях, на улице Красной. Клубов, домов культуры, где тоже крутили фильмы, было у нас навалом, а кинотеатр один "В кино" приглашали только сюда.

Его сожгут в конце девяностых два брата, два лихих бизнесмена, чтобы освободить ходовое место для своего киоска "Табак". Только где-то в их бизнес-плане случится просчет. Обоих завалит потом из охотничьего ружья бывший муж их младшей сестры, которого оскорбленные братья старательно сживали со света. Он сделает это прилюдно, в разгар торгового дня, на центральном продовольственном рынке, умудрившись больше ни в кого не попасть. Блаженны те, кто не знает свою судьбу.

Долго еще будут мозолить глаз закопченные стены, стыдливо задрапированные рекламой. Потом их снесут и на скорбном месте

разобьют нечто вроде садика дзен, а читатели нашей газеты все еще будут задаваться вопросом: "Когда восстановят?" Пришлось отвечать, что когда будет восстановлена наша Родина, будет восстановлен и кинотеатр с "одноименным названием".

Примерно в это же время, но в прошлой своей жизни я был в этом фойе. Только купил один билет, а не два. Фильм был тот же самый, "Неуловимые мстители". Даже фотки рекламного стенда не отличались от оригинала. Яшка цыган с ножом, в позе завзятого бандюка. Я тогда, помнится, думал, что это отрицательный персонаж.