Хрен С Горы - [19]

Впрочем, я быстро вернулся с небес на Землю (или это всё же не Земля?). Публика с любопытством смотрела на меня. Представляю, какое сейчас у меня было лицо. Сгоняя с него остатки восторженности, я обнаружил, что родня пациента прекратила читать тому его биографию. Непорядок. Взгляд мой остановился на матери Длинного — худой и высокой по местным меркам тётке с лицом записной скандалистки. «Душу твоего сына из камня высвободить удалось» — сказал я — «Теперь она ищет новое вместилище. Чтобы она точно попала в него, а не в свинью или мерзнущую крысу, тебе нужно звать его душу. Давай, начинай».

— Это как? — не поняла мамаша.

— Как с утра. Только встань перед ним, чтобы он видел тебя. И говори, что ты его мать, что ты любишь его. Вспоминай больше об его жизни — раздражённо объяснил я — Когда устанешь, путь твой муж начинает то же самое. А потом — прочие родственники и друзья.

А мне пришло время пообедать. Тем более что Алка и её мать о еде позаботились. А поскольку подобного рода колдовское действо происходит не каждый день, обед у нас сегодня шикарный: свинина, рыба, приправленные специями, печёные клубни баки, и даже брага. Что ж, я должен с ними согласиться — сегодняшнее мероприятие заслуживало того, чтобы его сопровождало праздничное застолье, точнее «зациновковье». Пускай совсем по другому поводу.

Наша компания — Я, Алкины родственники, Понапе, примазавшийся к нам Тиворе — за обе щёки уплетали приготовленные женщинами вкусности, запивая брагой. Шамана и старосту со свитой тоже пригласили к столу. Вокиру принял приглашение с удовольствием, ел и пил за двоих. Деревенский начальник со своими приближёнными продемонстрировали меньший аппетит, хотя и их участие в уничтожении двух больших корзин с провизией я бы не назвал чисто символическим.

Ну а группа поддержки Длинного вынуждена была заниматься воспоминаниями и причитаниями натощак. Местные традиции гостеприимства и делёжки конечно Ваторе уважал, но не до такой же степени, чтобы угощать человека, едва не изнасиловавшего его дочь.

После успеха с медью и обеда настроение у меня было вполне благодушное, так что я великодушно отпустил пациента и всю его родню, напоследок велев им и дома звать скитающуюся в поисках тела душу и продолжать пересказывать биографию Длинного её обладателю. Ну, а если до завтра ничего не получится — пусть опять приходят сюда. Всё равно придётся медь ещё раз переплавить, чтобы получить более чистый кусок, так, что пускай парень поработает ещё — не мне или Понапе же топтаться на мехах.

* * *

За вечер и ночь чуда не произошло, и на следующий день Длинный опять изображал ходьбу на месте под монологи своей родни, обращённые к его заблудшей душе. А я получил небольшую пластинку красноватого металла — теперь уже практически чистого, безо всяких вкраплений. На этот раз управились совсем быстро: полчаса нагревания, немного рискованных операций с раскалённой до красного каления глиняной чашкой — чтобы суметь слить скопившийся на дне медный расплав в оттиск ножа на сырой глине. Вышло несколько хуже задуманного — лезвие получилось кривоватое, не будь я его сам автором, ни за что бы не решил, что это уменьшенная копия ножа. Ну да ладно, первый блин всегда комом.

Повтор биографии Длинного и перечень его родственников и друзей — уже по второму или даже третьему кругу — мне начал надоедать. И я открыл, было, рот, чтобы скомандовать отправление их домой. Но тут пациент вдруг неуловимо изменился в лице: если прежде он таращился на окружающих, старательно слушая монологи родни, то теперь он глядел ещё более бестолково. Я успел перепугаться, что у пациента произошло разрушение не только памяти, но и вообще способности мыслить и понимать — уж очень бессмысленным был его вид. Но первые же слова, слетевшие с губ Длинного, показали, что он в здравом уме и рассудке, просто не помнит события последних двух суток. Память к пациенту вернулась на тот момент, когда он получил серию ударов палкой по лбу. Потому Длинный вполне естественно недоумевал, почему сейчас день, а не вечер, и почему вокруг всё его семейство, и где трое подростков, которых он надоумил проучить сонавского наглеца.

Поняв диспозицию, я заявил мамаше Длинного, что душа его нашими коллективными усилиями вернулась в тело их любимого сына, брата и прочее. А то, что он не помнит промежуток времени, когда душа блуждала по неведомым мирам — вполне понятно, раз она была неизвестно где. Посему — все свободны. Могут идти по домам и радоваться за получившего обратно душу родича. А я буду отныне следить, чтобы душа пациента ненароком вновь не покинула тело — для этого у меня и амулет уже готов — продемонстрировал я медяшку. На сём и расстались. Надеюсь, намёк насчёт моей способности в любой момент провести с Длинным повторную процедуру они поняли.

Глава пятая

В которой герой хочет дать жителям деревни один из атрибутов цивилизации, а в результате ещё сильнее укрепляет свою репутацию как опасного колдуна.

Пару дней я просто отдыхал, отходя от пережитых неприятностей. Ну, то есть, как «отдыхал»: за это время пришлось поработать на полях, укрепляя дамбы, убирать урожай