Хранительница тайн - [114]

Джимми плакал той ночью у себя дома, утирая злые горячие слезы тыльной стороной ладони. Все было плохо, а он не знал, как это исправить. Отец заметил и спросил, не обижают ли его другие мальчишки в школе? Джимми отчаянно захотелось вернуться в прошлое, вновь стать ребенком. Он поцеловал отца в макушку и сказал, что все хорошо. И тут его взгляд внезапно упал на письмо – оно лежало на столе, – адресованное мистеру Дж. Меткафу.

Некая мисс Кэти Элис аккуратным мелким почерком излагала, почему ему надо держаться подальше от миссис Вивьен Дженкинс. Сердце у Джимми забилось от гнева, любви и решимости. Все мучившие его загадки разом получили объяснение. Как ни убедительны были доводы мисс Элис, Джимми видел одно: ему непременно надо разыскать Вивьен.

Что до письма, которое Долли Смитэм написала Вивьен Дженкинс, о нем все забыли. Долли оно теперь было не нужно, поэтому она и не заметила пропажу конверта, который смахнула рукавом шубки, когда схватила чек и бросилась целовать Джимми. Письмо отлетело к краю стола, зависло на мгновение и, наконец, упало глубоко в щель между стеной и сиденьем.

Оно совершенно исчезло с людских глаз и, возможно, так и лежало бы за сиденьем пищей для тараканов, постепенно рассыпаясь от времени, еще долго после того, как упомянутые в нем люди превратились бы в эхо давно прожитых жизней. Однако судьба распорядилась совсем иначе.

В ту самую ночь, когда Долли спала, свернувшись на узкой кровати, и видела во сне, как сообщает миссис Уайт о своем намерении завтра же съехать из пансиона, бомбардировщик люфтваффе «Хейнкель-111» на обратном пути в Берлин сбросил бомбу замедленного действия. Штурман-бомбардир целил в Мраморную арку, однако он устал и потому промахнулся; снаряд, бесшумно пролетев в теплой летней ночи, упал чуть в стороне от арки, подле ближайшей закусочной «Лайонс». Взрыв произошел в четыре утра, когда Долли, от волнения проснувшаяся чересчур рано, сидела на кровати и аккуратно вписывала свое имя – Дороти – в дарственную надпись на фронтисписе «Питера Пэна». Как мило со стороны Вивьен сделать ей такой презент! Из книги выпал снимок, на котором Джимми запечатлел их вместе, и Долли пожалела, что раньше дурно думала о Вивьен. Хорошо, что теперь они снова подруги…

Бомба разнесла закусочную и половину соседнего дома. Были жертвы, но не очень много. Спасательная бригада 39-й станции «Скорой помощи» быстро приехала на место и начала прочесывать развалины в поисках уцелевших. В составе бригады была женщина-офицер по имени Сью; ее муж Дон вернулся из Дюнкерка контуженный, а их единственного сына эвакуировали в валлийскую деревню с непроизносимым названием. Близился конец смены, когда Сью приметила среди обломков что-то белое.

Она потерла глаза, зевнула и хотела уже пройти мимо, потом все-таки нагнулась и подобрала маленький бумажный прямоугольник. Это оказалось неотправленное письмо с адресом и маркой. Разумеется, Сью не стала его читать, но конверт был не заклеен, и ей в ладонь выпала фотография. Над дымящимся Лондоном занималась великолепная заря, и Сью отчетливо видела людей на снимке: юношу и девушку. Сразу было понятно, что это влюбленная пара: юноша смотрел на девушку, явно не в силах отвести взгляд. Она улыбалась, он – нет, но все в его лице говорило, что он любит ее всем сердцем.

Сью улыбнулась про себя, вспомнив, как смотрели друг на друга они с Доном, потом заклеила конверт и сунула его в карман. Она запрыгнула в верный коричневый «Даймлер» (напарница Вера уже сидела за рулем), и они покатили на станцию. Сью всегда считала, что нужно верить в будущее и помогать людям. Отправить любовное письмо по назначению – хороший поступок, которым приятно закончить тяжелую ночную смену. По пути домой она бросила конверт в почтовый ящик и до конца своей долгой, по больше части счастливой жизни вспоминала тех влюбленных и надеялась, что у них все сложилось благополучно.

29

«Зеленый лог», 2011 год

Еще один день бабьего лета, дрожащее золотое марево над полями. Лорел все утро сидела с матерью, потом сдала вахту Роуз и, оставив их обеих в комнате с включенным настольным вентилятором, вышла наружу. Она думала прогуляться до ручья, чтобы размять ноги, но увидела дом на дереве и решила забраться туда – первый раз за последние пятьдесят лет.

Дверной проем оказался куда ниже, чем она помнила. Лорел пролезла внутрь, неудобно отклячив зад, и уселась, скрестив ноги. Удивительное дело – зеркальце Дафны все так же стояло на прежнем месте. От времени покрытие с его задней стороны частично облезло, и Лорел видела свое отражение, словно в подернутой рябью воде. До чего же странно: проникнуть в место своих детских воспоминаний и натолкнуться там на собственное морщинистое лицо. Как будто Алиса упала в кроличью нору; вернее, упала снова, пятьдесят лет спустя, и обнаружила, что изменилась только она сама.

Лорел поставила зеркало на место и выглянула в окно, совсем как в тот день. Она почти слышала лай Барнаби, видела, как кружит в пыли курица с одним крылом, чувствовала летний жар от дорожных плит. Казалось, глянь на дом – и увидишь, как прислоненный там обруч Айрис подрагивает от ветерка. Поэтому Лорел туда и не глядела. Иногда прошлое – все, что скопилось в его тесных складках, – доставляет почти физическую боль. Лорел отвернулась от окна.