Хранители. Единственная - [15]

Наконец, Сандра нашла то, что искала. Имя Алекса Раунда она прочитала на самой дальней кушетке, стоявшей в самом углу. Девушка смотрела на мешок, от которого исходила такая пустота и прохлада, и ей становилось не по себе с каждой секундой. Она никогда не видела брата своей подруги до Церемонии удаления, и ей даже было немножко стыдно из-за этого. Зато теперь она стояла здесь и лицезрела его труп, скрытый белой тканью. Вскрыть мешок было страшно, да и нужды она в этом не видела. Уж здесь нечему было не верить: написано “Алекс Раунд”, значит, он тут и лежит, и проверять это не стоит. А если и проверять, то уз точно не ей. Пусть Хлоя сама и проверяет.

Очень странно было осознавать, что она приедет сюда, посмотрит в безэмоциональное лицо того, кто раньше дарил ей воздушные шарики и кормил мороженым в тайне от мамы, и уедет. И не скажет даже родителям, что видела его, не живого, но мёртвого. И не скажет его девушке о том, что с ним не всё в порядке, хотя бы потому, что его больше нет. Будет хранить свою тайну, втайне плакать и не понимать, что делать дальше.

И не понимать, почему вообще её брат умер.

Если смотреть на ситуацию с этой стороны, то Сандра даже радовалась тому факту, что в своей небольшой от слова “совсем” семье она была единственным ребёнком. Потому что терять близких всегда тяжело, а никогда не знаешь, что с твоими родными всегда всё будет хорошо.

– Судя по документам, его действительно отправляют на органы, причём сегодня, через четыре часа, – вновь подала голос Нэнси, оторвавшись от бумаг и взглянув на Сандру.

– Убить ради органов – это так благородно, – лишь рассеянно пробормотала та.

Она действительно не понимала смысла удаления. Как можно провиниться так, что тебе за это отрубят целую жизнь? Альфреду повезло в этом смысле больше. Он успел дольше прожить. Больше повидал в жизни. Может, у него даже дети остались и внуки.

Мешок, подписанный его именем, расположился рядом с Алексом. Один его вид вызывал приступ жалости. Нельзя было сказать, что здесь лежал какой-то бывший великим человеком. Скорее, так, обыкновенный работник, страдавший рутиной. Или и вовсе не работник.

Личность потерялась. Омертвело тело, умерла душа, исчез человек. Исчезли все его маски, всё его притворство, все его льстивые слова.

– Я пойду, посмотрю, может, Хлоя приехала, – возвестила Нэнси и направилась к двери. Сандра и сказать не успела, что подруга ей бы обязательно позвонила или написала, если бы уже оказалась в больнице Калвари, как осталась единственным живым человеком в этом помещении.

Дверь защёлкнулась. Наступила полная тишина.

Девушка даже стала слышать, как бьётся её сердце. Не совсем ровно, часто и громко. Наверное, от страха.

Страх. Какое чужое слово, ставшее родным за последнее время.

Сандра села на стул, покрутилась. Стало как-то неловко перед теми, кто её даже видеть не мог. Чтобы отвлечься, она решила посмотреть, что же лежало на столе.

А стол бумагами был просто завален.

Сверху – всякие, как ей показалось, ненужные листы, на которых были распечатаны какие-то пустые таблицы с двумя или тремя пометками, ни о чём ей не говорившими. И таких листов оказалось штук двадцать, не меньше. Вздохнув, она отложила всю эту кучу на край стола и принялась осматривать другие предметы.

Внимание тут же привлекла большая папка. Любопытство взял верх, и Сандра открыла её в надежду найти что-то действительно нужное.

Внутри оказались сплошные досье с подробной информацией: фотография, полное имя, возраст на момент смерти, адрес, телефон, группа крови, перенесённые заболевания, в том числе врождённые пороки. Всё, что могло понадобиться при использовании в дальнейшем мёртвого тела для каких-либо научных или не очень целей. Здесь были и совсем молодые юноши и девушки, и старики, и люди среднего возраста, в самом расцвете сил. Всех их объединяло одно – так не вовремя объявившаяся гибель.

И ведь многих из них действительно могла ожидать долгая и счастливая жизнь.

Досье Алекса оказалось самым последним. Про Альфреда же не было сказано ни слова. Вероятно, потому, что его не удалили, а Аманда собственноручно застрелила его, даже не моргнув и не дёрнув рукой. Механично и натренированно.

Информации про Алекса было ничтожно мало. На момент удаления ему было двадцать два года, среди врождённых заболеваний – миопия средней степени, братьев и сестёр, если верить этой бумажке, у него и вовсе не было. Всё походило на какой-то глупый розыгрыш. Будто его никогда и не существовало, этого Алекса Раунда. Обратился в пыль, прах, ложные буквы и цифры на белом, как смерть, листе.

И смешно, и грустно одновременно. Сандра взглянула в тот угол, где теперь лежал этот парнишка. По спине пробежали мурашки. Нет, никогда она не могла себе вообразить, что останется одна в комнате, полной мертвецов. Надо заметить, в очень холодной комнате.

Единственное, что её радовало в данной ситуации, так это то, что на ней была не самая тонкая футболка и, что главное, – джинсовая куртка. Она кое-как, но не давала ей окончательно замёрзнуть.

Помимо бумаг и папки на столе больше ничего интересного не оказалось. Ручки, степлер, прищепки. Всё чересчур обыденно, и эта обыденность до чёртиков пугала. Вызывала миллион подозрений.