Хранители. Единственная - [14]

Но вид её излучал полнейшее равнодушие к происходящему. Она не должна была выдать свой страх, ведь его можно использовать в своих целях. Хейлу это под силу.

Хейл бы этим упивался.

– Очевидно, он телепортироваться из этой комнаты, – сообщил Уилл. – Потому что камеры его не засекли ни в одном из коридоров после того, как он сюда зашёл.

– Камеры могли быть взломаны, – чуть не шёпотом заметила Мира.

– Я знаю. И он знал.

Молчание. Страшное, едкое, грызущее.

– Если он знал, то он мог этим воспользоваться.

– Только не надо говорить, что ты думаешь, что он всё ещё в Штабе.

– Я уже ничего не думаю.

Она уже действительно ничего не думала. Потому что боялась, что предположения не оправдаются. Боялась, что Уилл сейчас над ней просто издевается, изображая, что готов ей помочь.

Ведь Уилл Хейл совсем не из тех, кому можно доверять.

Но у каждого в жизни наступает такой момент, когда помочь может только враг, а помощь, как не стыдно признавать, нужна.

– Что вообще произошло? – наконец, спросила Мира.

И он рассказал ей. Всё в мельчайших подробностях.

– А кто струсит, того ждёт неминуемая гибель, – процитировал он Аманду.

А Миранда слушала всё это, ужасаясь. Они никогда не были близки с братом, но она и подумать не могла, что Питер может отдать за неё жизнь. Пожертвовать всем ради спасения сестры.

– И всё же я не верю, что он не выдал Сандру лишь из-за того, что таким образом можно было узнать правду обо мне, – покачав головой, проговорила девушка. – Разве уж эта правда не известна?

Уилл усмехнулся, подперев кулаком подбородок.

– Известна. Всё известно. Это лишь глупый театр, шоу, представление. Называй, как хочешь. Только Аманда здесь каждого знает до малейших деталей. И не только здесь. И пока у неё есть это знание, у нас есть сила.

– Надеюсь, под “нами” ты не имеешь в виду меня и тебя, – презрительно хмыкнула Миранда. – Ты говоришь о себе и Коллендж, естественно. Знаешь, как бы ты сейчас не изображал, что якобы пылаешь желанием найти Питера, ты всегда будешь на её стороне.

– Я таким желанием и не пылаю, – удивлённо заметил он. – Ты меня сама о помощи попросила, между прочим.

Мира пропустила этот факт мимо ушей. Надо же, приняла желаемое за действительное.

– Как бы то ни было, – медленно произнесла она, – мы всё равно всегда будем придерживаться тех сторон, которые мы избрали. И менять ничего не собираемся. Ведь так?

Уилл качнулся на стуле, пощёлкал пальцами.

– Посмотрим.

Сандра была в шоке. И когда только услышала слова Нэнси, и когда они уже шли вниз, скрываясь от лишних глаз.

Хлоя уже ехала в больницу. Нэнси сказала сообщить ей о присутствии здесь брата, потому что это был её единственный и последний шанс с ним попрощаться. Даже если он этого прощания уже не увидит, не услышит и не почувствует. Но было понятно одно: похоронить брата Хлое не удастся.

– Лучшее, что может случиться, – его пустят на органы. В ближайшие дни, – сообщила Нэнси, подходя к заветной двери.

Сандра даже решила не спрашивать у неё, что является худшим исходом дела. У неё на этот счёт даже приблизительных идей не имелось.

Хотя так ли важно, что сделают с человеком, если он уже мёртв? Мёртвым всё равно ведь уже ничем не поможешь.

Думала она о том, что до этого никогда не видела мёртвых. До этого – это до становления Хранительницей мыслей. Альфред и Алекс стали первооткрывателями в этой главе её жизненного пути. И глава эта, судя по всему, конца не имела и иметь его не собиралась.

А сейчас ей, вероятно, предстояло увидеть целую… армию? Стадо? Команду трупов? Никаких адекватных терминов в голову не приходило.

А ещё Сандра начала чувствовать голод, несмотря на то, что есть совсем не хотелось. Такую боль, то ли в желудке, то ли в кишечнике. Аж выть хотелось.

– Может, дождёмся Хлою? – осмелилась она предложить, пока Нэнси вытаскивала пропуск. Медсестра одарила её отчуждённым взглядом: видимо, витала в своих мыслях.

– Успеет она ещё. А так только время сейчас потеряем, – ответила она и приложила пропуск к сенсору. На панели вспыхнул зелёный огонёк, раздался характерный щелчок, и дверь была готова к открытию.

В круглое окошко ничего не было видно, а потому заходить внутрь было ещё тревожнее. Нельзя было предсказать, что ждёт впереди.

Сандра поёжилась, но через порог всё-таки переступила. Деваться ведь некуда было.

Дверь с лязгом закрылась, оставив вошедших наедине с навечно замолчавшими.

Нэнси быстро юркнула к столу и стала разбирать какие-то бумаги. Сандра же остановилась и с места сдвинуться не могла. Ей казалось, что стоит ей подойти ближе, как что-то разобьётся в этой тишине, и все эти мешки зашевелятся, и из них начнут пытаться выбраться все, лежащие в них, и в итоге… В общем, зрелище предстояло то ещё. Именно поэтому ничего нарушать не хотелось.

Голод подкреплялся диким холодом.

– Чего стоишь? – неожиданно громко прозвучал голос, и девушка вздрогнула. Чуть дёрнула плечами и прошла вглубь комнаты.

Здесь находилось около десяти мешков на кушетках на колёсиках, что создавало ещё более хрупкую атмосферу. Задень одну из кушеток – она покатится. До сих пор чудилось, что это может оживить мертвеца.

На каждой кушетке – табличка с именем. Все имена чужие, незнакомые, и это и радовало, и пугало одновременно. Кто знает, может, если бы всем им был дан шанс пожить ещё хотя бы чуть-чуть, они стали бы известными людьми, первооткрывателями каткой-нибудь вакцины, номинантами Нобелевской премии или Оскара. А их жизни просто взяли и оборвали, так, как обрезают ножницами нить. А потом выкидывают тот отрезанный и уже более никому не нужный конец.