Хранитель Бездны - [30]

Громов промолчал, отхлебнул глоток чаю и продолжил свой монолог так, будто бы и не слышал последней ремарки.

— Люди, проживающие здесь, наделены весьма сложным характером, на что, поверьте, есть свои объективные причины. Собственно, все происходящее обусловлено определенными, скажем так, резонами, и резоны эти станут вам ясны в ближайшее время. К сожалению, поверьте мне, к глубокому моему сожалению, я не могу открыть вам всех обстоятельств и нюансов вашего здесь пребывания, однако оно отнюдь не случайно. В некотором роде, все в мире взаимосвязано. Вот, скажем, я, — он вздохнул, — когда-то был весьма далек от государственной службы и помыслить не мог, что в конечном итоге окажусь у черта на куличках, исполняя обязанности… Впрочем, это не важно.

— А что же важно, позвольте спросить? — не удержался от язвительного тона Андрей.

— Вы и важны, Андрей Евгеньевич, — почти торжественно произнес Громов, — все, что с вами происходит… Любая мелочь. Все это архиважно, говоря номенклатурным языком.

— Послушайте, — жарко продолжил он, облокотившись о стол, — разумеется, для вас много неясностей, но я обещаю, клянусь, вы все поймете. Как я могу заставить вас поверить?.. Убедить вас…

— Да в чем убедить, черт возьми! — Андрей почти кричал, — слушайте, как вас там, я не знаю, из какой психушки вы все здесь сбежали, но у меня только одно желание — уехать из этого города как можно скорее! И никогда, слышите, никогда больше сюда не возвращаться. Вы знаете, что случилось вчера? Знаете, что… — он осекся и уткнулся в тарелку.

— Я знаю, — прошептал Громов, — то, что вы видели вчера, происходит каждый день. И я ничего с этим не могу поделать. В этом месте присутствует… — он нервно отодвинул стакан в сторону, — …Зло.

И я прекрасно понимаю ваше стремление убраться подальше. Вы дезориентированы, напуганы. И вам есть чего бояться, Андрей Евгеньевич. То, что вы увидели … то, что вам довелось пережить, не идет ни в какое сравнение с тем, что ожидает вас, если вы не предпримете определенных шагов, необходимых для вашей же безопасности.

— Вы что… — протянул Андрей, — вы… угрожаете мне? К чему весь это фарс?

— Отнюдь, — спешно ответил Громов, — я упреждаю вас. Пытаюсь предостеречь, если вам будет угодно.

— От чего же?

— От любых поспешных действий, и только.

— Да говорите же прямо, черт вас дери!

— Не нужно ехать, Андрей Евгеньевич. Оставайтесь. Возвращайтесь к Кольцову, да-да, я в курсе вашей истории и в этом нет совершенно ничего сверхъестественного. Поживите у него, освойтесь. Я обещаю вам… Нет, я клянусь, что пока вы остаетесь под его…под моей защитой, никто вас и пальцем не тронет! Поживите с нами, придет время, и вы сами все поймете. Мы, я, Юрий Владимирович, прочие…хм-м, активисты, откроем перед вами все карты. Ведь вы куда более значимы, нежели можете себе представить.

— Что за бред вы несете? — медленно произнес Андрей, — что вообще у вас здесь творится? Вы… Вам кажется нормальным то, что… — он в замешательстве окинул взглядом зал, — …У вас тут на фотообоях, вот здесь! — и победно ткнул пальцем в стену, — изображено! Вся эта хрень собачья! Нет уж, товарищ градоначальник, или как вы себя изволите, Я, пожалуй, воспользуюсь советом вашего вурдалака-полицмейстера и уберусь отсюда ко всем чертям, пока вы меня живьем не сожрали!

Громов неожиданно улыбнулся.

— Живьем, значит? — он встал и отвесил церемонный поклон, — не смею более вас задерживать. И не прощаюсь, поскольку мы, надеюсь, вскорости встретимся. — Он быстро пошел к дверям, остановился возле них и негромко произнес: — Хорошенько поешьте. И выпейте сладкого чаю. Вам понадобится глюкоза.

И вышел из зала.

Некоторое время Андрей тупо смотрел в тарелку, пытаясь собраться с мыслями. Его постоянно отвлекало панно на противоположной стене. Отчего-то ему казалось, что именно в этой ужасной фотокомпозиции кроется ответ на все вопросы.

— Да что же это! — он в сердцах ударил кулаком по столу. — Все, хватит. Довольно!

Последнее слово он выкрикнул, обращаясь непосредственно к олененку со сломанной гниющей ногой. Впрочем, тот не ответил, продолжая равнодушно жрать траву.

— Глюкоза, значит, — немного успокоившись, Андрей мигом проглотил завтрак, выпил залпом стакан еле теплого и очень сладкого чаю и спешно покинул ресторан.

Оказавшись в холле, он не сразу обнаружил портье. Тот, скрючившись в старом грязно-красном матерчатом кресле, с увлечением читал журнал, перевернутый, как показалось Андрею, вверх ногами. Подойдя поближе, он понял, что ошибался — впрочем, название журнала, напечатанное вычурным готическим шрифтом на глянцевой обложке, разобрать не удалось, как он ни пытался. Оставив эту затею, он громко кашлянул.

Портье, оторвавшись от чтения, с удивлением взглянул на него.

— Я уезжаю, — бросил Андрей, — ключ у вас на стойке.

— Изволите по городу прогуляться? — разулыбался портье, — в церковь зайдете?

— На вокзал, — отрезал Андрей. — Куда идти?

— Это прям как у Сенкевича, — оживился портье. — И правда, куда идти?

Андрей повернулся спиной и зашагал к выходу.

— Как выйдете из гостиницы, поверните направо. Пройдете метров пятьсот и вуаля, — тускло сказал клерк.