Хранить вечно - [9]
Возвращаться домой Эдуард не хотел. Просить денег у родителей не мог.
Спасло неожиданное обстоятельство. В училище объявили конкурс на лучший плакат. В нем участвовали только выпускники, но первокурсник Берзин все-таки отважился попытать счастье.
Трудился над плакатом много дней и последнюю ночь до утра. Члены жюри сначала даже посмеялись над пареньком, а потом решили посмотреть, что он нарисовал. Результаты превзошли все ожидания Эдуарда.
За плакат, который он без права участвовать в конкурсе сдал самым последним, присудили премию — триста марок. Целое состояние!
На последнем курсе училища его послали в Потсдам обновить склеп Фридриха Великого. Эдуард расписал потолок. Получилось удачно. Профессор живописи поставил высший балл. По проекту Эдуарда в Потсдаме построили особняк. Родилась другая страсть — тяга к зодчеству. С той поры Берзин стал мечтать, что когда-нибудь он окончит Петербургскую академию художеств, станет художником и архитектором. Эдуард твердо решил посвятить жизнь тому, что бессмертно, — искусству. Он знал теперь о своем призвании. Эдуард вернулся из Берлина в Ригу с мечтой учиться дальше. Это было накануне войны, в девятьсот четырнадцатом, когда ему исполнилось двадцать.
В Риге юноше вспомнилось детство, вспомнилось, как он, работая у Ликснея, бегал в соседнюю кондитерскую за крошкой от пирожных. Только такие лакомства и были тогда ему по карману.
Однажды он забрался на чердак, чтобы порыться в старых книгах, и нашел тетрадку. Еще мальчишкой он там написал, что, когда у него будут дети, он станет покупать им много игрушек, белых булок и кренделей.
Эдуард пошел к директору Рижской художественной школы — известному латышскому художнику-пейзажисту Вильгельму Пурвиту, — и тот разрешил ему пользоваться школьной студией. Здесь Берзин готовил работу на конкурс в Петербург, надеясь поступить на архитектурное отделение Академии художеств. Здесь и познакомился с Эльзой Миттенберг.
Ей тогда, в декабре четырнадцатого, исполнилось девятнадцать, и она была очень хороша собой.
Их классы оказались рядом. Разговорились во время перерыва между занятиями, и Эдуард дал девушке в серебристом платье горсть вареного гороха. Она смутилась и сказала, что до новогоднего праздника еще много дней: ведь только под Новый год по старому обычаю латыши на счастье дарят друг другу крупный серо-коричневый горох.
Они стали часто встречаться, вечерами гуляли на Бастионной горке — в самом живописном и поэтичном уголке Риги.
Как-то мимо них прошла уже седая супружеская пара. Они тихо шли рядом, чуть-чуть касаясь друг друга. Звуки шагов затихали, теряясь в дали тенистой аллеи. Легкий ветер шевелил листву старых лип и молодых берез. А Эдуард и Эльза молча сидели на любимой скамейке и смотрели вслед старикам.
Вдруг он сказал:
— И мы когда-нибудь будем так гулять в старости…
Эльза задумчиво улыбнулась. Она верила, что Эдуарду суждено осуществить свою мечту: он будет непременно писать картины и создавать прекрасные дома. А старость так бесконечно далека.
В январе пятнадцатого года, когда кругом уже полыхала война, Эдуард пошел в армию вольноопределяющимся.
— Ну что ж, — сказал он Эльзе на прощание. — Грудь и крестах или голова в кустах. Но я вернусь, Эльза. Обязательно вернусь!
В начале шестнадцатого он приехал на день с фронта. И опять они пошли на Бастионную горку.
Был тихий зимний вечер. Они присели на скамейку около канала.
Эдуард наклонился к Эльзе и тихо шепнул:
— Я люблю вас…
Она сделала вид, что не расслышала, и переспросила:
— Что вы сказали?
Эдуард молчал: так трудно было собраться с духом и повторить слова еще раз. А Эльза ждала. Тогда он обнял ее и поцеловал…
…Он вернулся с фронта георгиевским кавалером и прапорщиком.
— Значит, грудь в крестах, а не голова в кустах, — пошутил Эдуард, вспомнив день, когда он расставался с Эльзой.
Теперь, после разгрома левоэсеровского логова в Москве, Берзин уже не сомневался, что энергия и мужество помогут ему выполнить новые боевые приказы, какими бы трудными и опасными они ни оказались. Беспокоило только, что простреленная в семнадцатом нога на каждый шаг отзывалась глухой ноющей болью.
Мучило и то, что пришлось на время расстаться с мечтой юности. На время! Он в это твердо верил. Большинство людей занимается не своим делом, потому что не знает чем нужно заняться. Но Берзин чувствовал, в чем его истинное призвание. А может, во время войны судьба указала ему новое предназначение?
Бастионная горка — привлекательный уголок для влюбленных в Риге. На этом месте, где когда-то поднимался грозный крепостной вал, давным-давно разросся тенистый парк.
Эльза не раз приходила сюда вместе с Эдуардом. У Бастионной было хорошо в любое время года, но лучше всего бродить здесь осенью. Они гуляли среди вековых лип и каштанов. Из укромного уголка у старой липы можно было подсмотреть, как по зеленовато-серому гравию аллеи передвигаются трепетные блики солнца, услышать, как шепчутся листья. Можно было многое сказать друг другу без слов.
Они на время забывали, что у крутой излучины Даугавы полыхает война, что в город каждый день привозят убитых, раненых, изувеченных, что Эдуарду надо возвращаться туда, в окопы на «Остров смерти»
История как рассказ о прошлом всегда находится в точке скрещения искусства и политики. С тех пор как история стала наукой, она опасно приблизилась к политике. Это заставляет задаваться вопросом: кому или чему служит история, кому или чему – историк? Петр Крупников, как и другой знаменитый историк Никколо Макиавелли, родился во Флоренции и, вероятно, унаследовал от него основную тему своих научных интересов – «власть и общество», «личность в истории». По своей культуре мышления Петр Крупников ближе к французской школе «Анналов», которая, чтобы понять ход истории, обращается к исследованию ментальностей, к человеческим характерам, социальному статусу и мировоззрению.
Удивительно, но вот уже почти шесть столетий не утихают споры вокруг национальной героини Франции. Дело в том, что в ее судьбе все далеко не так однозначно, как написано в сотнях похожих друг на друга как две капли воды «канонических» биографий.Прежде всего, оспаривается крестьянское происхождение Жанны д’Арк и утверждается, что она принадлежала к королевской династии, то есть была незаконнорожденной дочерью королевы-распутницы Изабо Баварской, жены короля Карла VI Безумного. Другие историки утверждают, что Жанну не могли сжечь на костре в городе Руане…С.Ю.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
Самый одиозный из всех российских поэтов, Иван Семенович Барков (1732–1768), еще при жизни снискал себе дурную славу как автор непристойных, «срамных» од и стихотворений. Его имя сделалось нарицательным, а потому его перу приписывали и приписывают едва ли не все те похабные стишки, которые ходили в списках не только в его время, но и много позже. Но ведь Барков — это еще и переводчик и издатель, поэт, принимавший деятельное участие в литературной жизни своего времени! Что, если его «прескверная» репутация не вполне справедлива? Именно таким вопросом задается автор книги, доктор филологических наук Наталья Ивановна Михайлова.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.