Хранить вечно - [66]
Танки, разбрызгивая грязь, чихая дымом, шли вперед.
Берзин скомандовал:
— Снять орудия с передков! Орудия к бою!
Артиллеристы, утопая в раскисшей почве, тащили зарядные ящики поближе к раздвинутым станинам. Наводчик ближайшего к Берзину орудия изготовился раньше всех. Стоя на коленях перед щитом, он приник к наглазнику панорамы и сжал механизм наводки.
— По танкам справа… Наводить в головной! Прицел двенадцать. Огонь!
Наводчик дрожащими руками крутил механизм, торопясь поймать головной танк на перекрестье прицела. Танк, покачиваясь, лязгая гусеницами, поливал пулеметным огнем огневую позицию орудия и полз, полз прямо на нее.
Заряжающий толкнул снаряд в казенник, и затвор защелкнулся. При выстреле орудие вздрогнуло и откатилось.
Снаряд разорвался в нескольких шагах от танка.
Танк угрожающе шел вперед.
— Четыре снаряда! Беглый огонь!
Берзин приподнялся над бруствером, чтобы проследить за результатами стрельбы. Вокруг него с визгом взрывали землю пули. После третьего выстрела грохочущее страшилище завертелось на сорванной гусенице.
— Не так страшен черт, как ею малюют, — пробормотал Берзин, вытирая лоб и продолжая отдавать команды, которые по телефону доходили до каждого орудийного расчета.
Орудия всех трех батарей, пристрелявшись, перешли на беглый огонь. Мелькали над казенниками снаряды. Артиллеристы наваливались на станины. Из казенников со звоном вылетали дымящиеся гильзы.
В промежутках между выстрелами отчетливо слышались стоны раненых.
Дивизион потерял около половины боевого состава, но отбил танковую атаку белых. Танки повернули обратно и ушли за Турецкий вал. За ними в панике побежала вражеская пехота, оставшаяся без прикрытия.
Убежать удалось не всем. Сотни врангелевцев зарубила кавалерия Латышской дивизии и бригады червонных казаков. Больше двухсот солдат и офицеров сдались в плен. Части Латышской дивизии заняли прежние позиции.
Бывали потом дни затишья и дни жестоких боев. Переживали снова и радость побед, и горечь поражений. Но никогда Берзин не забывал той победы, которая была одержана над бронированными чудовищами людьми, впервые увидевшими танки.
В знойное лето девятьсот двадцатого дивизион берзинцев вдоль и поперек исколесил степные просторы между Перекопом и Мелитополем, Херсоном и Каховкой. Артиллеристы не раз вступали в поединок с батареями врангелевцев, выдержали не одно танковое наступление белых на Каховский плацдарм, откуда в октябре войска Южного фронта под командованием Фрунзе нанесли решающий удар по войскам барона Врангеля.
Многие годы пройдут, и все-таки будет храниться в памяти людей то, что произошло в ноябре девятьсот двадцатого на северных подступах к крымской твердыне.
В морозную ночь на 8 ноября, когда западный ветер выгнал воду из Сиваша, а ил покрылся хрупкой ледяной коркой, через Гнилое море двинулись штурмовые отряды Пятнадцатой, Пятьдесят первой, Пятьдесят второй, Сто пятьдесят третьей дивизий. В густом холодном тумане шли они к Литовскому полуострову, чтобы ударить в тыл позициям Врангеля.
Их не остановил жестокий орудийно-пулеметный огонь. Они продолжали идти вперед и в ревущем мраке, и на рассвете, когда изменивший направление ветер погнал воду в Сиваш. Они шли, проваливались по грудь в злую, обжигающую холодом воду и вязкий ил, падали, поднимались и снова шли. Вытаскивали завязшие орудия, повозки с боеприпасами.
Многие упали и больше не поднялись, а те, кто дошел, помогли основным силам Пятьдесят первой дивизии Блюхера взять штурмом Турецкий вал.
11 ноября под ударами Тридцатой дивизии Грязнова и Шестой дивизии Первой конной армии Буденного пали и Чонгарские укрепления белых. Под натиском Пятьдесят первой и Латышской дивизий не удержались они и у Юшуня. Ворота в Крым были взломаны, и в прорыв вошли Первая и Вторая конармии. Свершилось то, что Ленин назвал полной, решительной и замечательно быстрой победой.
На Каховском плацдарме завязалась фронтовая дружба Эдуарда Берзина с начальником Пятьдесят первой дивизии Василием Блюхером.
И под Каховкой, и в Перекопском штурме дивизия действовала по соседству с Латышской дивизией, и друзья часто встречались. Что-то общее в характерах все больше сближало их…
После 1918 года пути Берзина и Рейли разошлись навсегда. Но Рейли в ставке Деникина, а потом в ставке Врангеля продолжал следить за каждым шагом Берзина. Не спускал он с Берзина глаз и после того, как с остатками разбитых белых армий отплыл за пределы Советской России.
Агент «Интеллидженс сервис» постоянно кочевал. Он появлялся ненадолго в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Гельсингфорсе, Праге, Варшаве и всюду продолжал плести паучью сеть нового заговора против Советской России, заигрывая с дипломатами и военными деятелями и оставаясь подручным Черчилля, военного министра Великобритании.
В декабре 1922 года Рейли оказался в Берлине, где трудился над организацией антисоветских армий и диверсионно-шпионских центров. Здесь он стал и полуофициальным агентом кое-каких белоэмигрантов-миллионеров, одним из которых был его старый приятель граф Шуберский. В то время капитан Рейли создал «Торгпром» — объединение русских белоэмигрантских промышленников с английскими, французскими и немецкими коллегами.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
Владимир Фромер — писатель, журналист, историк. Родился в Самаре. В 1965 году репатриировался в Израиль. Участвовал в войне Судного дня. Был ранен. Окончил исторический факультет Иерусалимского университета. В 2004 году совместно с Марком Зайчиком был удостоен премии Федерации союзов писателей Израиля. Автор книг «Кому нужны герои», «Реальность мифов», «Солнце в крови», «Чаша полыни», «Хроники времен Сервантеса». В книге «Ошибка Нострадамуса» несколько частей, не нарушающих ее целостности благодаря единству стиля, особой ритмической интонации, пронизывающей всю книгу, и ощутимому присутствию автора во всех описываемых событиях. В первую часть ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ входят философские и биографические эссе о судьбах таких писателей и поэтов, как Ахматова, Газданов, Шаламов, Бродский, три Мандельштама и другие.
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.