Хранить вечно - [65]
В Кремле, в кабинете Ленина, ЦК РКП(б) определил, что наиболее боеспособные, стойкие в обороне и неудержимые в наступлении дивизии и бригады надлежит перебросить на этот самый тревожный участок Южного фронта. И сюда же, мобилизованные Центральным Комитетом, ехали сотни, тысячи коммунистов. Каждый день приходили они и в дивизию, и в дивизион, чтобы занять свое место в боевом строю. Еще и года не прошло с тех пор, как Эдуард Берзин стал коммунистом, и вот уже число его товарищей по партии в дивизионе удвоилось. Каждый третий — коммунист! Есть с кем идти в такое тяжелое наступление.
Наступление началось утром 12 октября, когда командование Латышской дивизией и ударной группой принял Фридрих Калнин.
Стоял туман. Моросил мелкий осенний дождь, и не было ему конца. Резкий холодный ветер прохватывал насквозь. Дороги развезло. Убранные поля размокли. Пушки и зарядные ящики тонули в месиве и соскальзывали в придорожные канавы. Изморенные бездорожьем и бескормицей, кони скользили, спотыкались, падали, а стрелки, забрызганные грязью, залепленные глиной, выбивались из последних сил, чтобы помочь коням.
Так прошли в первый день тридцать три версты, пока не встретили преградившие дальнейший путь отборные деникинские офицерские отряды. Завязался встречный ночной бой.
Орудийные стволы раскалились от непрерывного огня, и поливавшие их потоки дождя с шипением превращались в клубы пара. Силы артиллеристов напряглись до предела.
Огненно-дымные столбы рвущихся снарядов взметывались в ночной мгле прямо у самых позиций артиллеристов, осыпая их визжащими осколками.
Многим из тех, кто стоял у орудий, уже не суждено было увидеть рассвет. Но оставшиеся в живых продолжали стрелять, и то здесь, то там раздавался глуховатый голос Берзина. Он призывал не прекращать огонь ни на минуту.
Белые выдохлись. К утру бой утих. Дивизион Берзина, как и другие части ударной группы, удерживал занятые позиции. Так было и на второй, и на третий, и на следующий день. Все попытки Корниловской и Дроздовской дивизий белых окружить и уничтожить ударную группу после шестидневных непрерывных боев окончились к 18 октября неудачей.
Дальнейшие события мелькали одно за другим, как в калейдоскопе, но в памяти Берзина навсегда остался бой за город Кромы, что четырежды переходил из рук в руки, и за Орел, где были отбиты бессчетные контратаки деникинцев.
Тут и там батареи берзинцев не раз вели беглый огонь прямой наводкой, охлаждая раскаленные стволы орудий мокрыми мешками, которые шипели и парили, точно в бане. Орловско-Кромское генеральное сражение положило начало коренному перелому в борьбе против Деникина, но ожесточенные бои продолжались, пока не был взят Курск.
Только за Курском сопротивление белых ослабло. После взятия Харькова Латышская дивизия остановилась на отдых, и дивизион Берзина смог привести себя в порядок и приготовиться к новым боям.
Стрелки падали от изнеможения. Обмундирование превратилось в лохмотья. Многие ходили босиком. И Берзин еле держался на ногах, сохраняя боевой, подтянутый вид лишь напряжением воли.
Казалось, усталости не чувствовала только Эльза. Она безмерно радовалась, что после выхода дивизиона из боев могла чаще встречаться с Эдуардом. Это случалось поздними вечерами, когда Берзин освобождался от бесконечных хлопот о питании стрелков, об их обмундировании. А все остальное время Эльза чинила, штопала латаное-перелатанное обмундирование стрелков и этим помогала мужу.
Между тем красные войска продолжали наступать и в конце января 1920 года с боями дошли до берегов Черного моря. Остатки двух разбитых армий белых укрылись на Крымском полуострове. Наступающие не могли взять его с ходу: враг сильно укрепился на северных подступах к Крыму на Сиваше.
Здесь на пути красных войск возвышался шестиверстный Турецкий вал, пересекающий весь перешеек. Одним концом он выходил к Перекопскому заливу, другим — упирался в Гнилое море — Сиваш.
Мелководное Гнилое море почти непроходимо. Покрывавшая топкий ил вода перенасыщена солью. Она разъедала ноги до язв. Зимой полузамерзший лед Сиваша крошился, как сахар, а летом лишь немногие смельчаки-соленосы отваживались переходить его вброд, когда западный ветер сгонял глубокую воду из Сиваша в Азовское море. А когда дул восточный ветер, по Гнилому морю ходили саженные волны.
И крепость, созданную самой природой, белые сделали неприступной, установив на Перекопе и южном берегу Сиваша сотни орудий и пулеметов, опутав подступы к Крыму многорядными проволочными заграждениями.
В начале апреля двадцатого года артдивизион Берзина вместе с Латышской дивизией прибыл под Перекоп и занял позиции у хутора Преображенка и деревни Чаплинка. Дивизион вместе с другими артиллерийскими частями должен был поддерживать огнем наступление первой и третьей бригад Латышской дивизии. А потом начались непрерывные бои. Дважды красные воины атаковали Турецкий вал и дважды захватывали его. Но белые, получив подкрепление кавалерией и бронемашинами, всякий раз отбрасывали красных с Перекопского перешейка.
14 апреля во второй контратаке белых участвовали танки. Они появились неожиданно. Никто не знал, как с ними бороться. Танки прорвались к хутору Преображенка, к позициям артдивизиона. Вслед за стрелковыми частями и кавалерией батареи снялись с позиций и отошли в открытое поле.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
Владимир Фромер — писатель, журналист, историк. Родился в Самаре. В 1965 году репатриировался в Израиль. Участвовал в войне Судного дня. Был ранен. Окончил исторический факультет Иерусалимского университета. В 2004 году совместно с Марком Зайчиком был удостоен премии Федерации союзов писателей Израиля. Автор книг «Кому нужны герои», «Реальность мифов», «Солнце в крови», «Чаша полыни», «Хроники времен Сервантеса». В книге «Ошибка Нострадамуса» несколько частей, не нарушающих ее целостности благодаря единству стиля, особой ритмической интонации, пронизывающей всю книгу, и ощутимому присутствию автора во всех описываемых событиях. В первую часть ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ входят философские и биографические эссе о судьбах таких писателей и поэтов, как Ахматова, Газданов, Шаламов, Бродский, три Мандельштама и другие.
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.