Хранить вечно - [63]
Впереди была Рига.
Как только освободили Ригу, Берзин поспешил к Эльзе. С моря шли тяжелые тучи, сверкали зарницы артиллерийского огня. Время от времени раздавались раскатистые удары латышских пушек, сливавшиеся с глухим и тяжелым гулом отдаленной канонады врага.
Они разговаривали, стоя под березкой. Осколок снаряда расщепил ее макушку и косо срезал верхние ветки, висевшие на одной жилочке. Но березка все еще тянулась к свету. Из ее ран капал прозрачный сок.
— Ты отпустил бороду. Зачем? — спросила Эльза.
— Так надо, Элит. С бородой солиднее, — сказал он, неловко придерживая рукой шашку.
— Сбрей! Сегодня же сбрей… Мне не нравится.
— Нет, Элит! Нельзя. Меня уже прозвали Бородой.
Свидание было коротким. Берзина ждали в дивизионе.
И все другие свидания Эдуарда и Эльзы, пока дивизион стоял в Риге, были такими же короткими. Эдуард каждый раз торопился…
Собрание стрелков дивизиона. Партийное собрание. Заседание дивизионного комитета… Как молодому члену партии, Берзину дали много партийных поручений, заполнявших весь его и без того ограниченный досуг.
А положение на Рижском фронте все осложнялось. Генерал фон дер Гольц собрал ударный кулак и в мае обрушил его на латышские части, оборонявшие Ригу. Вновь запылали в городе здания. В мае немцы ворвались в город.
Берзин, запыхавшийся и небритый, прибежал к Эльзе и коротко сказал:
— Сейчас мы уходим из Риги. Пойдешь со мной? Иначе нам придется расстаться надолго…
Эльза молча взяла пакетик с парой чулок и носовыми платками, попрощалась с отцом и своей сестрой Ирмой.
Берзина поджидали стрелки.
Но что могла сделать горстка отчаянных храбрецов?
С одного чердака по ним выпустили пулеметную очередь, и стрелкам пришлось рассыпаться в цепь. Вражеский пулеметчик взял слишком высоко, и пули веером просвистели над головами Эльзы и Эдуарда.
Не было смысла оставаться на этой позиции: с минуты на минуту их могли окружить, отрезать путь к отступлению.
И они пошли напрямик по полям к дороге, где двигались отступавшие войска, обозы и толпы беженцев. По ним стреляли из винтовок, пулеметов и даже из орудий, а они все шли и шли, торопясь поскорее соединиться со своими. Они шли оврагами и буераками, шли рука об руку, девушка и солдат. Они уходили все дальше от своей Риги, уходили из Латвии. Они шли, и им светило восходящее солнце. Им светила Аусеклис — утренняя звезда. Со всех концов доносился певучий латышский говор людей, которые доверчиво следовали за ними. Вот показались дюны, заросшие соснами. Вот миновали они муйжу[28].
А вокруг все цвело, сверкало и пело. Победоносно наступала весна. Расклеившиеся почки выбрасывали яркие зеленые листочки. Распрямлявшиеся травы, кусты, деревья тянулись к свету.
Только вечером солнце затянули тяжелые, низко ползущие тучи, и все кругом покрыл едва заметный туман. Ветер с моря усилился и нес бодрящий сосновым ароматом воздух прибрежных дюн.
Они шли по песчаным дорогам и без дорог, и в ушах Эльзы звучал мотив солдатской песни «Соловей-соловей, пташечка», услышанной когда-то в Риге. Надо было спешить, чтобы успеть добраться до Ропажей и там переночевать.
Поздно вечером подошли к полусожженному местечку. В закопченную корчму на большаке тянулись все беженцы. Там был заезжий двор, крытый черепицей. Под одной крышей с просторными комнатами находились и помещения для лошадей.
Берзин и Эльза с трудом разыскали свободное место. Повсюду на больших длинных скамьях и даже на полу вповалку лежали люди. Эльза устало улыбнулась — вот какое у них свадебное путешествие! Она присела на краешек стола. Эдуард раздобыл горбушку черствого черного хлеба, и они разделили ее на двоих, запив ключевой водицей.
То был их первый семейный ужин.
Вскоре Берзин двигался уже вместе с дивизионом. Пришлось поломать голову, как быть с Эльзой. В армии строго-настрого запрещалось женам сопровождать мужей во время боевых действий. Но Берзин не мог оставить Эльзу. А если бы она угодила в руки белых? Да и как ее оставить без всяких средств к существованию?
А почему, собственно, Эльза должна следовать за ним как жена? Какое он имеет на это право? Почему он должен пользоваться таким преимуществом?
Нет, она пойдет как рядовой стрелок, и он добьется у командования, чтобы ее зачислили стрелком. Для Эльзы всегда найдется работа. Она будет в дивизионе и санитаркой, и прачкой, и стряпухой.
Берзин уже собрался пойти к начальнику дивизии Мартусевичу, однако большевистская фракция и комитет стрелков опередили его.
Общее собрание дивизиона постановило: зачислить Эльзу Берзину красноармейцем на все виды довольствия и выдать соответствующий документ по всей форме, учитывая особые революционные заслуги ее мужа, товарища Берзина.
Май в том году выдался теплым, цвели сады. Как было бы хорошо, если б не война! Когда эшелон останавливался на привал, Эльза бежала к ближайшей речке или пруду, стирала собранное у стрелков белье, развешивала для просушки на кустах, а пока оно сохло, купалась сама, приводила в порядок свое скудное хозяйство. Потом чинила и штопала солдатские сорочки и носки.
У Эльзы скоро совсем развалились туфли, а купить новые было негде. Но среди артиллеристов, полюбивших свою помощницу, нашлись и такие, кто до войны сапожничал. Один из них сшил для нее из голенищ офицерских сапог крепкие башмаки…
Борьба за власть в Кремле — это война тайных и явных кланов. Возникнув в глубокой древности, меняя свои формы, но сохраняя прочность связей, кланы благополучно дошли до наших дней. Фракции, партии, команды, союзы, группы — соратников, землячества — это всего лишь современные слова-маскировки, за которыми скрывается грозная мощь кланов. А основу клана всегда составляет семья. Неприступность цитадели российской власти, по мнению автора книги — это блеф всегда временных обитателей Кремля. На деле крепость Кремля напоминает проходной двор, через который непрерывной чередой проходят кланы властолюбцев. Среди страстей человеческих именно властолюбие занимает первое место.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.