Хранить вечно - [47]

Это было то, что требовалось Рейли. С двумя миллионами он сумеет скрыться. Но Дагмаре он сказал:

— Вас не арестовали не случайно. Надеются, что вы наведете на мой след. Берегитесь! И не забывайте, что я еще ни разу не промахнулся, стреляя по любой цели.

В голосе его звучала угроза. Но Дагмара рассмеялась и на прощанье даже заявила, что не потерпит его измены, где бы он ни находился.

А находился Рейли всюду, как бог в трех лицах. В одном месте он купец. В другом — советский служащий. В третьем — рядовой партийный работник… Прежде чем пересечь советскую границу, он всюду оставлял агентуру. Создавал вместо провалившихся новые явки.

Лишь через несколько недель с поддельным немецким паспортом в облике смиренного пастора он перебрался в Ригу, потом в Норвегию, обосновался на пару дней в Бергене, а оттуда благополучно отбыл в Англию для доклада начальству.

Рейли сожалел об упущенных возможностях. Проклинал жалкого предателя Маршана, расчетливого Берзина, медлительного Пуля, не сумевшего продвинуться к Вологде, и одобрительно вспоминал только Савинкова, огорчаясь, что не удалось с ним еще раз встретиться.

Но Рейли недолго предавался невеселым раздумьям по поводу первого в своей жизни провала. В конце концов, ничто не вечно в этом подлунном мире. Преходящи и огорчения. Он просто временно сошел с российской сцены, чтобы появиться на ней снова несколько месяцев спустя.

Он твердо решил получить сполна по всем неоплаченным счетам и довести до конца воплощение в жизнь своих замыслов.

Рейли никто не защищал. Он должен был сам защищаться и восстановить подорванный престиж.

А Локкарт был уверен в том, что против него кроме показаний Берзина не окажется веских улик. Он успел уничтожить записную книжку, в которой были зашифрованы адреса, явки и суммы, затраченные на финансирование заговора.

Локкарт не такой болван, как этот Каломатиано, у которого при обыске на квартире нашли даже сведения о количестве пулеметов и винтовок, выпускаемых Тульским оружейным заводом, и фамилии трех десятков агентов.

Единственная бумажка с почерком Локкарта, попавшая в руки ЧК, — удостоверение, выданное Шмидхену. Но оно написано так, что виновниками можно считать только латышей. Они попросили пропуск к англичанам — он дал…

Обо всем Локкарт шифром телеграфировал в Лондон. Оттуда не замедлили ответить. 6 сентября лорд Бальфур[18] прислал в Наркоминдел ультимативную телеграмму, потребовав «немедленного удовлетворения и строгого наказания всякого ответственного или принимавшего участие» в аресте Локкарта лица.

Будто сговорившись с англичанами, такие же выражения счел уместными в телеграмме Пишон[19] из Франции.

В ответной советской ноте говорилось:

Правительство РСФСР поставлено в необходимость создать для лиц, уличенных в заговорах, такие условия, при которых они лишены были бы возможности продолжать дальше свою преступную с точки зрения международного права деятельность. Когда английские и французские войска продвигаются по территории РСФСР для поддержки открытых мятежей против Советской власти и дипломатические представители этих держав внутри России создают организацию для государственного переворота и захвата власти, Правительство РСФСР принуждено во что бы то ни стало принять необходимые меры самообороны.

3

В тот день, когда пришел английский ультиматум, Свердлов за письменным столом, заваленным бумагами, читал документ, адресованный председателю ВЦИК.

Документ был датирован 6 сентября 1918 года.

То был доклад комиссара Советской латышской стрелковой дивизии Карла Петерсона. В нем подробно описывалась работа Эдуарда Берзина по выполнению задания ВЧК. Читая доклад, Яков Михайлович отчеркивал некоторые абзацы синим карандашом и отмечал что-то в записной книжке.

…Узнав о грозившей тов. Ленину опасности, я сейчас же поехал к нему, доложил о дьявольских планах негодяев и предупредил, чтобы он был осторожным. Но Владимира Ильича все эти планы английских мерзавцев только развеселили, он расхохотался и воскликнул:

— Совсем как в романах.

Это было дня за три-четыре до выстрела Каплан. Таковы были планы Локкарта, Рейли и компании этих крупных мошенников, «представителей» великих народов.

Жалкие, гадкие, слабоумные людишки, ограниченность которых граничит с идиотизмом, получили от своих империалистических правительств самые широкие полномочия и неограниченные средства для подкупа оптом и в розницу предателей революции.

Но коса нашла на камень: английские и французские негодяи переоценили свою мощь и недооценили революционную сознательность латышских стрелков.

В каждой волости Латвии десятки, сотни могил 1905 года, и по всей России, в Финляндии, на Украине — повсюду рассеяны свежие могилы латышских стрелков. Эти могилы латышские стрелки никогда не осквернят.

Память товарищей, павших за социалистическую республику, латышским стрелкам в тысячу раз дороже всей золотой казны Англии, Франции и Германии, вместе взятых.

Извиняюсь за допущенную мною в докладе «беллетристику», но эпизоды из «романа» трудно написать без беллетристики. В заключение доклада я позволю себе следующее предложение…

Господин Локкарт засвидетельствовал «любовь своего правительства к латышскому народу» и «пожертвовал латышским стрелкам» пока 1 200 000 рублей. Господину Локкарту, вероятно, придется отчитываться перед своим правительством и предъявить «оправдательный документ».