Хранить вечно - [49]

— Я вас слушаю, мистер Френсис, — Чаплин откозырял американскому послу…

— Кто это вчера устроил переворот, господин Чаплин?

— Я, мистер Френсис.

— Где президент Чайковский и остальные члены Верховного правительства?

— А мы их на лодку — и в монастырь. На близлежащем острове. Там им спокойнее.

Френсис презрительно взглянул на Чаплина и, повернувшись к нему спиной, сказал генералу Пулю:

— Правительство Северо-Американских Соединенных Штатов поручило мне передать вам, сэр, что оно не одобряет нарушение демократии.

На другой день марионеточных министров доставили обратно в Архангельск.

И снова в городе состоялся парад. На пристани, где стояли у причалов корабли под британским, французским американским флагами, собрались горожане. В церквах Архангельска звонили во все колокола.

Англичане заверяли, что вступили в Россию не для захвата хотя бы малой части русской земли, а чтобы помочь русским друзьям восстановить хозяйство, армию, сделать ее вновь способной противодействовать Германии.

«Невмешательство» в русские внутренние дела интервенты подтвердили тем, что организовали плавучие тюрьмы на баржах — царские тюрьмы Архангельска и Онеги уже не могли вместить всех арестованных. И в тот самый день, когда происходил парад на набережной, по окраинным улицам Архангельска гнали закованных в кандалы — первую партию заключенных на Мудьюг — болотистый островок в Двинской губе, превращенный в тюрьму.

Френсис послал в Вашингтон каблограмму:

Государственный департамент, сэру Роберту  Л а н с и н г у. Вашингтон. Предпринятыми мною мерами восстановлено демократическое правительство Севера России во главе с господином Чайковским.

Дэвид  Ф р е н с и с, посол. Архангельск.

Для пленных красных был уготован только один исход — расстрел. Пленных и мирных жителей, заподозренных в симпатиях к большевикам, каждую ночь отвозили на остров смерти Мудьюг и там расстреливали или, экономя патроны, закалывали штыками.

Британский генерал Пуль и американский посол Френсис считали, что только так можно бороться за священные принципы свободы и демократии.

5

18 сентября заместитель председателя Особой Следственной комиссии Верховного Революционного Трибунала Виктор Кингисепп завел следственное дело номер 114/037 — самое важное из всех особо важных дел о государственных преступлениях, которые ему когда-либо приходилось расследовать после убийства Мирбаха и левоэсеровского мятежа в Москве.

Виктор Эдуардович достал папку с надписью «Хранить вечно», написал на ней: «Дело Локкарта, Гренара, Рейли и других» и отправился из Кремля на Лубянку, в ВЧК, чтобы первыми допросить главных свидетелей обвинения — Дзержинского, Петерса, Берзина, Буйкиса (Шмидхена).

Он мог бы вызвать всех к себе — чрезвычайные полномочия, предоставленные по предложению Ленина Особой Следственной комиссии, были неограниченны. Но чекисты хранили такие материалы, которые он должен был прочитать лично.

Следствие, собственно, уже провели Дзержинский и Петерс. Кингисеппу оставалось лишь обобщить все это и дополнительно допросить главных участников «заговора послов», арестованных и уже неоднократно допрошенных Всероссийской Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией.

Кингисепп побеседовал с заместителем председателя ВЧК Петерсом.

— Еще весной этого года, — начал Петерс, — мы увидели, что нити от всех антисоветских заговоров ведут в особняки иностранных дипломатов, что назревает самый большой заговор из всех, известных истории. А в начале лета мы знали это уже точно. Весной их агенты, искавшие сообщников, наткнулись на наших чекистов, выдававших себя за белогвардейцев. Это произошло в Петрограде, в ресторане «Французский» на Французской набережной, недалеко от английского посольства, где располагался военно-морской атташе Великобритании капитан Кроми. Потом встречи продолжались в ресторане Палкина, куда часто захаживали белогвардеец Грамматиков и Рейз — Константин, оказавшийся впоследствии британским разведчиком Сиднеем Джорджем Рейли. Тогда мы этого еще не знали. Мы поручили нашим агентам Яну Буйкису — Шмидхену и Яну Спрогису — Бриедису поближе познакомиться с белогвардейцами, через них — с Кроми, а в дальнейшем через Кроми выйти на тех, кто держит в руках нити заговора. И Локкарт, и Рейли, и Кроми были связаны с командующим английскими экспедиционными силами в Архангельске генералом Пулем, руководителями восставшего чехословацкого корпуса генералами Гайдой и Сыровы, белыми генералами Дутовым, Красновым, Деникиным и вице-адмиралом Колчаком, с изменниками латышского народа генералом Кизнером и полковником Гоппером, со шпионами и изменниками в рядах Красной Армии, бывшими генералами Рычковым, Загряжским и другими.

Две недели ходили чекисты по Петрограду, заводили где возможно знакомства с бывшими офицерами и чиновниками, приглашали в рестораны, за бутылкой вызывали на откровенность, но нащупать организацию так и не удалось.

Когда Буйкис и Спрогис, признавшись Дзержинскому в полной неудаче, попросили прислать в Петроград кого-нибудь поопытнее, Феликс Эдмундович ответил:

«Кого же поопытнее? Мы все пришли в ЧК одновременно, одни месяцем раньше, другие — месяцем позже. Так вот что, товарищи, вы эту работу продолжайте. Кто сказал, что все дело надо закончить за две недели? Такого условия не было. Давайте-ка снова за дело. И не вешать нос на квинту…»