Хозяйка Тишины - [14]

— Это… — непонимающе начинаю я, круглыми глазами глядя на пиршество на своей ладони. Святотатственным кажется даже касаться такой вкусноты какой-то там перчаткой.

— Тихо! Не говори не слова, пока я не передумал, — обрывает меня чужак и с ожесточением вгрызается в остатки моей морковки.

Следующие несколько минут тишины наполнены блаженством. Растягиваю их, как только могу. Сероглазый расправился с морковкой, потом — в два укуса — с моим последним яблоком, и теперь сидит, бросая раздражённые взгляды то на меня, то на лес, порывается снова в путь, а я всё смакую по маленькому кусочку чудесное ароматное мясо. И конечно, веду себя ужасно эгоистично, и надо бы отдать больному… недавно больному… но это выше моих сил.

— Так, говоришь, отец и дед — охотники? — неожиданно вкрадчиво спросил чужак совсем близко. И когда успел подсесть?

Я закашлялась.

Меня от души хлопнули по спине так, что я сорвалась с бревна и чуть было не плюхнулась прямо в траву. Сероглазый удержал — схватил чуть повыше локтя, крепко сжал.

— Мда уж. И мускулов, прямо скажем, совсем никаких. Тебе не мешало бы хоть топором помахать на досуге, мелкий.

Я хотела было возразить, что для заготовки дров у меня тоже заклинание имеется… но промолчала. Грозовой взгляд совсем близко — пристальный, испытующий, острый. Жар кольца на пальце — оно раскалено, снова на пределе возможностей…

Прямо на колени чужаку прилетела дохлая мышь.

«Вот! Я всё видел. Может взамен съесть это. Заодно от тебя отвяжется».

Совёнок уселся мне на плечо, довольный после удачной охоты.

Сероглазый с проклятиями вскочил, стряхивая с себя подношение. Кажется, он тоже таким не питается. Я торопливо пересадила Совёнка на запястье и убежала вперёд. Снова прокладывать путь через спутанный лесной подлесок — и надеяться, что со спины незаметно, в каком смятении нахожусь.

Остаток пути мы снова преодолели в молчании.

Наконец, на исходе дня, когда я уже стала опасаться, что чутьё и память подводят, когда небо начало блекнуть и терять дневные краски, а лес — по-особому пахнуть вечерними мокрыми травами, звучать вкрадчивыми шумами просыпающегося ночного зверья, мы вышли к заросшей по самые брови землянке Верды.

Я не была здесь пять лет, с самой её смерти.

Глава 10

Забора вокруг её жилища никогда не было — дикое зверье не решалось забредать на территорию прошлой Хозяйки, даже чтобы покопаться в огороде. И кажется, до сих пор запрет действовал — во всяком случае, мне сразу бросились в глаза пышно заросшие одичавшими овощами грядки. Особенно тыквы — они во все стороны разбросали свои вьющиеся плети и так густо заплели остатки тропинки, что пробираться ко входу в землянку приходилось с трудом.

Это хорошо — значит, и охранные чары Верды до сих пор действуют. Мне не потребуется тратить много сил на то, чтобы удержать Тишину за порогом этого дома, когда мы будем здесь ночевать.

Мы ступали очень тихо. Было ощущение, будто вторгаемся в святилище. На крышу старенького колодца взбирался дикий виноград, душной сладостью дурманили кусты облетающих бело-розовых пионов, заходящее солнце путалось в лесной чаще и последними лучами золотило низкую двускатную крышу землянки, выложенную поседевшим от времени мхом.

Чужак хмуро оглядывал царящее вокруг запустение и кажется, уже начинал догадываться, что никого здесь не найдёт.

Он вдруг остановился и уставился на что-то в дальнем краю поляны, под рябиной.

Небольшой холмик и на нём — несколько белеющих костей.

Чёрная волчица Верды — Тень. Её собственный Страж Тишины, такой же близкий и единственный друг, как для меня Совёнок. Волчица не перенесла смерти хозяйки и осталась на могиле, ждать её возвращения.

У меня мороз побежал по коже и как-то так случайно вышло, что я тоже остановилась и почти прижалась к руке своего спутника. Теперь я вспомнила, почему не ходила сюда так долго — это место было словно призрак моей будущей судьбы. Воплощённое одиночество, от осознания которого я всё это время так старательно убегала, прикрываясь радостью того, что нужна людям, зверям, птицам — нужна Тихому лесу, который без меня погибнет, и нужна всему огромному-огромному миру за его пределами.

Нужна всем… и в то же время никому.

«Тэми… Тэми! Поверни голову вправо и посмотри. Только тихо».

Шёпот Совёнка ворвался в мои мысли так неожиданно, что я даже не сразу поняла, что мне хотят сказать. Проследила взглядом в направлении, куда он указаал… и опешила.

На самом коньке замшелой крыши сидела белоснежная сова. И её совершенно точно не было там минуту назад. Она разглядывала нас — нас всех — пронзительно золотыми глазами, не мигая, и казалась неживой. А потом вдруг сощурилась довольно… и пропала.

— Что это было? — почти не шевеля губами, произнесла я, обмирая.

«Понятия не имею. Я с этой дамой не знаком».

— Что было — что? — резко повернулся ко мне чужак, задевая плечом — так близко я оказалась с перепугу. Я отскочила на шаг, на всякий случай.

— Мне показалось… там тень в окне мелькнула, — соврала я, нервно сглатывая.

— Не похоже, чтобы здесь вообще кто-нибудь жил… Так, ладно! Мелкий, не отставай, — пробормотал сероглазый и решительно направился ко входу в землянку через весь двор, тараня хватающую за колени зелень и оставляя свободный путь, по которому я тихонько двинулась следом. Вот уж кто не боится призраков прошлого!