Хозяйка Птичьей скалы - [4]

— Етти! — поздоровался он по-чукотски, зная, что старик любит, когда с ним говорят на родном языке.

— И-и-и[1], — нехотя отозвался Кмо, распрягая собачек.

— Уйне?[2] — спросил Саша, хотя и так видел, что Кмо вернулся без добычи.

— Уйне, — покачал головой старик. — Умка[3] опять ходил.

Старик обернулся к Саше, и Саша увидел в его глазах слезы — может, от сильного мороза, а может, от обиды.

— Все говорят: белые капканы плохие, — неожиданно вырвалось у Саши. — Все говорят: другие ставить надо.

Кмо молчал.

— Я тоже пойду смотреть капканы, — сказал Саша.

— Я смотрел твои капканы, — ответил старик. — Тоже умка ходил.

Но Саше во что бы то ни стало надо было поставить другие капканы, а значит, побывать у Голубой сопки, и он спросил, не даст ли Кмо ему свою упряжку.

— Вай[4], — равнодушно ответил старик.

Сашино дежурство закончилось сразу же после ужина. А спустя полчаса он уже был на полпути между селом и Голубой сопкой.

Собачки легко и быстро несли по крепкому снегу нарты. Зеленые звезды и красноватый серпик месяца освещали тундру. На фоне белеющего снега Голубая сопка и впрямь казалась голубой. Саша впервые видел эту сопку в такой поздний час и подумал, что ее совсем неспроста так назвали.

Не доехав с километр до Голубой сопки, Саша остановил собачек, хорошенько закрепил остолом нарты, взял под мышку капканы. Сейчас он пройдет по своему участку, поставит ржавые капканы, а белые вышвырнет вон. Он наклонился над первым белым капканом, собираясь выдернуть его из снега, и чуть не вскрикнул от радости: в капкане был песец! Большой песец с длинной серебристой шерстью и черным-пречерным носиком! Саша побежал к другому капкану. От него — к третьему… В двух капканах из пяти были песцы.

Саша так обрадовался нежданной удаче, что ему захотелось немедленно проверить капканы на участке старика Кмо. Он впрыгнул на нарты, весело прикрикнул на собачек и, чтобы сократить дорогу, погнал упряжку напрямик — по крутым и твердым как камень сугробам.

Вот и первый капкан старика Кмо. Ах, какая досада — пусто! А ну-ка, в следующем?.. Опять пусто. Но веселое настроение не покидало Сашу. Он гнал собачек по участку, останавливал их, обегал капканы, опять возвращался к собачкам.

Под косогором, там, где участок спускался к реке, Саша достал из капкана первого зверька. А вскоре на нартах лежало два песца, принадлежащих старику Кмо. Увлекшись своим занятием, Саша забыл о времени. Между тем было уже далеко за полночь. Мороз креп, звезды ярко горели.

Вдруг Саша заметил темный силуэт на реке. Он пригляделся. Внизу по замерзшей реке бежал человек на лыжах. Но не на коротких и широких лыжах, на каких ходят чукчи, а на длинных и узких. Такие лыжи с тонкими палками были только у учителя математики. Но зачем учителю бегать ночью к Голубой сопке? А может, он ищет его, Сашу? Обнаружили, что его нет в интернате, и подняли тревогу?..

Саша хотел уже крикнуть, что он здесь и что с ним ничего не случилось, но не крикнул, потому что человек в эту минуту вдруг остановился и стал вести себя очень непонятно. Он отстегнул лыжи, снял с плеч мешок, уселся на снег и, порывшись в мешке, начал не то переобуваться, не то что-то привязывать к ногам. Ночь была очень светлая, и Саше хорошо был виден сидевший на льду реки человек, тем более что он смотрел на него сверху, только Саша никак не мог понять, что этот человек такое делает! Но вот он поднялся, постоял немного, потом неожиданно опустился на четвереньки и так, на четвереньках, пошел к берегу.

Саша притаился за сугробом. Ему стало страшно. Может, это келе?[5] Саша слышал, как один старик рассказывал, будто по ночам в тундре бродит келе и всех, кого встречает, забирает к верхним людям. Но откуда у духа взялись лыжи и мешок?..

Затаив дыхание и боясь шевельнуться, Саша со страхом наблюдал за странным человеком, который ни с того ни с сего вздумал ходить на четвереньках. Саша не видел его лица, но и так уже определил, что это вовсе не учитель математики. Внезапно человек остановился, приподнялся, вытянул вперед огромные руки и стал рыться в снегу. И когда поднялся снова, в руках его засеребрился песец.

Теперь Саша все понял. Он отпрянул от сугроба и, низко пригибаясь, побежал к упряжке. Упал на нарты, и умные собачки сразу же понесли его. Отъехав с полкилометра, Саша погнал собак так, что из-под полозьев летел снег.

…На следующую ночь со стороны реки опять показался человек на узких лыжах. Первым его заметил Павлик, толкнул лежавшего рядом Сашу:

— Идет…

— Вижу, — шепнул Саша.

— Эми?[6] — спросил старик Кмо, которому ночь мешала далеко видеть.

Когда же Кмо, наконец, заметил лыжника, он сразу узнал его.

— Альпаун, — сказал старик.

— Альпаун? — удивился Павлик. — Так он же больше всех пушнины сдал. Я сам слышал, как пушник хвалил его. Я даже знаю, где его участок. Совсем не здесь…

— Ш-ш-ш, — шикнул на него Саша. — Смотри лучше!

А лыжник уже выходил на берег.

Дальше все произошло, как в прошлую ночь. Подвязав к рукам и ногам медвежьи лапы, он начал на четвереньках обходись капканы. Когда он приблизился к косогору, старик Кмо выстрелил.

— Ты зачем? — испугался Павлик. — А если убьешь?