Хозяйка проклятого поместья - [15]

Сейчас с потолка свисала большая люстра, укутанная в тканевый чехол. «Неужели сохранилась с дореволюционных времен?» — подумала Саша. Комната была заставлена мебелью, поверх которой, защищая ее от пыли, висела ветошь. Пахло плесенью, кое-где девушка заметила ниточки паутины. Аккуратно, чтобы не испачкаться, лавируя между стульями, столами и какой-то непонятной рухлядью, Саша пробралась к окну. Из него открывался превосходный вид на поместье, луг перед ним и парк. Одна створка окна была чуть приоткрыта, и весенний ветерок шаловливо теребил занавеску из светлого тюля. Девушка улыбнулась. Это и есть то привидение, которое она видела, подходя к дому! Порыв ветра поднял тюль так, что ей на расстоянии померещилась женская фигура. Всему есть простое логическое объяснение.

Уходя из зала, на всякий случай Саша отыскала на связке подходящий ключ и заперла комнату. При этом у нее было какое-то ощущение, в котором она сама бы себе ни за что не призналась, — легкий холодок страха. Поворачивая ключ в замке, она как будто бы отгораживалась от него. Ну и пусть это глупо, зато ей так будет спокойнее.

Любуясь поместьем из окна второго этажа, девушка отметила еще одно: тени стали длиннее, а солнце клонилось к закату. «Переночую здесь, — решила Саша. — Раз уж вступать в права наследницы, так по полной программе!»

Еще днем, по приезде в Шаманиху, она отзвонилась матери, чтобы та не беспокоилась, и предупредила, что останется на пару дней, а сейчас решила позвонить еще раз — на всякий случай.

* * *

По мере того как удлинялись тени, Сергею Олисову становилось все труднее сдерживать свое нетерпение. Он барабанил пальцами по приборной панели своего джипа, то и дело переключая каналы автомагнитолы. Сидевший на пассажирском сиденье Ханурик, наоборот, сохранял философское спокойствие. Олег Хануров, закадычный приятель Сергея, вообще не считал нужным переживать по какому-либо поводу. И тем самым внушал доверие. На него можно было положиться даже в самых сложных ситуациях, а потому Олисов и Ханурик были неразлучны.

— И что батя так вцепился в это Подстеново? — в очередной раз изливал душу Олисов-младший. — Давно ведь собирается уйти на покой, оставить все дела мне, так нет ведь! Вбил себе в голову, что сначала заберет себе эти развалины.

По правде говоря, Сергей Олисов ждал не дождался, когда же его строгий отец, наконец, отойдет от дел. Планов и энергии у него была масса — ух, он тут наворотит! Эта безоглядная инициатива, принцип «сначала сделать, а потом подумать» был, по мнению Олисова-старшего, совершенно неприемлемым качеством для хорошего управленца. Не без основания предполагая, что непутевый сынок в два дня развалит заботливо, по кирпичику, созданную им империю, старик Олисов вовсе не торопился уходить на покой. И с тоской думал о том дне, когда сделать это все же придется. Хорошо бы его отпрыск до этого времени повзрослел!

Даже не подозревая об этом, Сергей с нетерпением ждал наступления сумерек, когда можно будет поехать в Подстеново. Эта пигалица, внезапно взявшаяся ниоткуда наследница, казалась ему одним-единственным препятствием между ним и активами его отца. Если он сделает все правильно, девчонка уберется обратно, а Подстеново наконец будет принадлежать им, Олисовым. Сергей знал, что отец, который якобы собирается восстанавливать усадьбу под санаторий, на деле давно уже просчитал возможность постройки на этом месте элитного коттеджного поселка. Господский дом он хотел оставить, но весь окружающий ландшафт начисто переделать. И овцы целы, и волки сыты, хотите культурное наследие — пожалуйста, дом сохранили, а окрестные поля используем по своему разумению. Сергей в который раз поразился умению своего отца строить планы и, главное, находить инвесторов, которые помогут воплотить их в жизнь. «Каков старик!» — покачал головой Олисов-младший, забывая, что минуту назад страстно мечтал о том, чтобы его старик наконец отправился на пенсию.

* * *

— Ну что, поехали? — спросил его Ханурик, и Олисов газанул с места так, что из-под колес джипа полетел песок и щебень. Девчонку надо хорошенько напугать, но сделать это аккуратно, без рукоприкладства.

С ее отцом они здорово облажались. Чуть было не влетели по полной программе, хорошо, что батя быстро понял ситуацию и прикрыл. Повезло, что у этого Ремизова и родственников-то не было. А ну кто-нибудь хватился бы приезжего москвича и стал раскапывать?

Сергей поморщился, вспоминая тот на редкость неприятный вечер. Накануне Ремизов примчался в усадьбу, хотя никто его уже не ждал — знали, что осенью и зимой он почти не появляется. А тут появился, да еще и остался на несколько дней. Вроде бы даже привез ящик с каким-то оборудованием непонятным — мол, восстанавливать усадьбу. Им с приятелями, Хануриком и Ренатом, показалось, что вечер подходит для того, чтобы припугнуть приезжего. А вдруг этот выскочка Ремизов, который наотрез отказывался продавать Подстеново Олисову-старшему, впечатлится и уедет оттуда?

Но в тот вечер все пошло не так, как они рассчитывали. Ремизов их заметил, и тогда Ренат ударил его под дых — коротко и очень профессионально. Ренат у них занимался боксом. И удар у него был поставленный. Кто же знал, что чертов приезжий окажется сердечником?! Увидев, как он бледнеет, хватается за грудь и оседает на пол, Сергей сразу сообразил, что дело плохо. И в первую очередь у него сработал инстинкт: «Спасаться бегством!» Только потом, оказавшись в машине и наяривая по телефону отцу, закралась мысль о том, что надо бы вызвать «скорую». Ну а толку-то? Из Шаманихи врачи сюда целый час будут добираться. Когда Сергей, Ханурик и Ренат по настоянию Олисова-старшего все же вернулись в Подстеново, Ремизов был уже мертв.