Хозяйка лабиринта - [94]

В «Долфин-Сквер» она оказалась незадолго до обеда. Квартира была пуста. Перри никто не видел уже три дня, и Джульетта задумалась о том, не начать ли беспокоиться. Вероятно, он занят в том или ином качестве в связи с эвакуацией. Что сказать ему по поводу пропажи рубашки и покрывала? С рубашкой легче – потеряли в прачечной. А вот отсутствие покрывала будет сложнее объяснить. Ночью в Финчли она спросила у Годфри, не проще ли будет честно во всем признаться. Долли накинулась на них, они бросились на защиту друг друга, и, к несчастью, она погибла.

– Мы ведь по-прежнему подчиняемся законам? Ведь именно в этом – разница между нами и врагом?

Судебное рассмотрение при закрытых дверях – и их оправдают. Но Джульетта подозревала, что дело обстоит не так просто. Все всегда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Годфри вдруг засмеялся:

– Представьте себе, мисс Армстронг, сколько бумажек это наплодит.

Он, конечно, оберегал свою операцию. Интересно, подумала Джульетта, много лет спустя, оглядываясь в прошлое, сможет ли он с чистой совестью сказать, что успех операции был важнее человеческой жизни?

Аллейн все не уходил, явно желая поговорить.

– А что же наш общий друг Годфри? Как он поживает?

– Мне нечего сообщить, сэр.

– И все же курьер доставил мне записку, в которой говорилось, что вы хотите со мной что-то обсудить.

О боже милостивый, подумала Джульетта. Она и забыла про записку. Забыла, что собиралась обличить Годфри в тайных встречах с Воротником-из-каракульчи. Сейчас она не намерена была этого делать. Они слишком крепко повязаны ужасом, запачканы кровью, чтобы предать друг друга за меньшие грехи.

– Чай, сэр, – сказала она.

– Чай?

– Чай. Чай, которым нас снабжают, – отвратительного качества.

– Я хотел бы напомнить вам, мисс Армстронг, что идет война.

– Мне это известно, сэр, но наша операция работает на чае, как на топливе.

– Я посмотрю, что можно сделать. Рука руку моет и все такое. Постарайтесь больше не тратить моего времени зря, мисс Армстронг.

– Простите, сэр.

– Кстати, вам, возможно, будет небезынтересно, что кризис в правительстве завершился. Черчилль обошел Галифакса. Мы не будем заключать мир с Германией. Вместо этого мы продолжим борьбу за свободу.

В его устах это прозвучало иронично, словно упомянутая борьба была чистым донкихотством.

– Да, сэр, я знаю. Как там наши войска?

– Мы сейчас предпринимаем титанические усилия, чтобы эвакуировать их из Франции.

– Их так много.

– Да. – Он пожал плечами.

Джульетте это не понравилось.

– А что там Нелли Варга, сэр?

– Кто?

– Хозяйка Лили. Собаки. – Она показала на собаку, сидящую под столом.

Аллейн посмотрел туда невидящим взглядом и наконец вспомнил:

– Ах эта. Нет, про нее ничего не слышно.

Только что это было очень важно, а теперь не имело никакого значения. Надо полагать, такова война.

Аллейн оглядел комнату, исполнив сценический этюд «Незаинтересованность»:

– Кажется, чего-то не хватает? По-моему, тут раньше был ковер.

– Да, сэр. Его отнесли в чистку. Я пролила на него чернила.

Ковер вместе с заляпанным кровью покрывалом забрали той ночью люди в комбинезонах.

Утихомиренный Бетховен стоял теперь на прежнем месте – на верху бюро. Аллейн погладил вьющиеся локоны и спросил:

– Как вы думаете, это прижизненное изображение? Или посмертное?

– Понятия не имею, сэр.

– Ну что ж, мне нужно идти.

В дверях он замешкался – был у него такой прием, который чрезвычайно бесил Джульетту.

– Я слышал, вы сегодня утром ходили на похороны.

– Да. Беатрисы Доддс, горничной миссис Скейф. Ее похоронили под чужим именем. Айви Уилсон. Я выдала себя за ее сестру.

– Мм… – сказал Аллейн, даже не притворяясь, что ему это интересно.

– А что, за ее убийство никого не задержали?

– Нет, и, скорее всего, не задержат. Ее смерть – лишь крохотная деталь большой картины. Война идет.

– Да, сэр. Вы уже сказали.

– Ну что ж… Держите меня в курсе.

– Чего именно?

– Всего, мисс Армстронг. Абсолютно всего.

– Мисс?

– Сирил! Здравствуйте.

– С кем это я столкнулся на лестнице, мисс?

– Это Оливер Аллейн. Начальник Перри.

– Начальник мистера Гиббонса, мисс? Я думал, мистер Гиббонс сам начальник.

– Я полагаю, Сирил, что над мистером Гиббонсом есть еще множество уровней иерархии. МИ-пять устроена подобно ангельским чинам. Думаю, мы никогда не встретим тех, кто стоит на самом верху. Херувимов, серафимов и всякое такое.

– Да, мисс, но как вы думаете, мистер Аллейн что-нибудь подозревает? Насчет… ну, вы знаете.

– Нет, думаю, что нет. Можно не беспокоиться.

Она вернулась к расшифровке. Камень на сердце стал еще тяжелее.

(продолж.) Голоса затихают. Технические неполадки, из-за которых две минуты записи потеряны.

Г. (Несколько слов не слышно.) Что там было – что-то про ненависть к евреям?

Д. Автобусы ими набиты. Кажется, она была в Голдерс-Грин, где ими все кишит (три или четыре слова не слышны). Ан масс (? Три слова не слышно из-за ДИБА). Эта моя знакомая мне сказала, что она ехала на автобусе, и этот еврей внутри автобуса говорил с кем-то стоящим на мостовой и занял весь проход, и эта девушка, крупная такая, встала и вытолкнула его вон!

(Смех.)

Г. Вытолкнула из автобуса?

(Перерыв на печенье.)