Хозяйка лабиринта - [58]

В Манчестере они всегда сами изображали эффекты в прямом эфире – два мальчика-звукооператора, баки с водой, ветровальные установки, голоса птиц (мальчики издавали крики чаек, очень натуральные и ужасно противные). Морские пейзажи они рисовали, как никто другой. Порой мальчики вываливались из операторской, изображая моряков, потерпевших ужасное кораблекрушение. Конечно, это было уже после того, как Джульетта перевелась из Срочных Оповещений в программу «Детский час». Предполагалось, что регионы делятся программами, но северная редакция всегда очень ревниво охраняла свой «Детский час». Там было веселей, чем здесь. «Детский час» задумывался как развлекательная программа, в то время как редакция школьных программ в Лондоне работала исключительно на высшие цели. Джульетта уже ощущала эту разницу как возложенный сверху тяжкий груз.

– Вы не скучаете по северу? – спросила однажды Георгина в ностальгии по неведомому. Она дочь сельского священника из Уилтшира. (Ну конечно, кем же еще она могла быть.) – По тамошним настоящим людям?

– Здешние люди не менее настоящие, – сказала Джульетта, впрочем без особого убеждения.

Ее мать была шотландка (хотя с виду ни за что не угадаешь), и однажды они совершили длинное путешествие на ее родину. Джульетта была тогда еще ребенком и теперь мало что помнила из этого паломничества. Мрачный замок, и вокруг него все серое, словно перепачканное сажей. Она ожидала увидеть какую-нибудь родню, но ей не запомнилось, чтобы они с кем-нибудь встречались. Судя по всему, со стороны отца у нее родственников и не было. «У тебя его кудри», – сказала мать. Маловато для наследства.

Когда она подала заявление на должность диктора в манчестерской редакции Би-би-си, там очень интересовались ее возможными связями с английским севером, – видно, им надо было поставить галочку в какой-то клетке. Джульетта сомневалась, что их устроят туманные каледонские корни ее матери, и наобум назвала Миддлсбро. «Отлично», – выдохнул кто-то. Люди вечно говорят, что им нужна истина, а сами удовлетворяются правдоподобием.

Лестер Пеллинг терпеливо ждал. Видимо, чтобы она ушла.

– Не буду вам мешать, – сказала она. – Может, вам нужна помощь?

Помощь была не нужна.

Уходя, Джульетта вдруг вспомнила:

– Так кем был ваш отец?

– Простите, мисс?

– Кем был ваш отец?

– Сволочь он был, – тихо ответил Лестер, крайне удивив ее.

В редакции школьных программ никто не ругался, разве что изредка чертыхались из-за какой-нибудь технической неполадки. И все же за последние полчаса Джульетта уже второй раз услыхала крепкое словцо. Когда она вернулась из Дома вещания, Чарльз Лофтхаус, завидев ее, сказал:

– Ну что же, Фукс в глубокой жопе.

Она знала, что он намеренно пытается ее шокировать, но лишь хладнокровно взглянула на него:

– В самом деле?

Лофтхаус показал ей первую полосу раннего выпуска «Ивнинг стандард»:

– Четырнадцать лет. Почему его не повесили?

– Когда он передавал секреты русским, они были нашими союзниками, – сказала Джульетта, изучая газетную страницу. – Если они не враги, то он – не предатель.

– Казуистика, – фыркнул Лофтхаус. – Ваша позиция в лучшем случае наивна. Вы вообще за кого, а, мисс Армстронг?

Он ухмылялся, как театральный злодей, и Джульетта вдруг поняла, до чего он ее ненавидит. Странно, как она не замечала этого раньше.

– Дело не в том, кто за кого, – высокомерно произнесла она, – здесь решает закон.

– Как скажете, милочка.

Он похромал прочь, и ей стоило большого труда не швырнуть в него пластинкой из стопки, которую она держала в руках. Интересно, можно ли обезглавить человека, швырнув алюминиевый диск, покрытый ацетатом, под правильным углом? Смерть от флажолета.

– А помимо того, что он был сволочью? – подтолкнула она Лестера Пеллинга.

– Простите, мисс. Само вырвалось.

– Поверьте мне, я слыхала и похуже. Просто сегодня на совещании вы предложили один день из жизни моряка на рыболовном траулере и сказали, что ваш отец был… Мне просто любопытно. Незаконченные предложения меня всегда…

– Торговцем рыбой. Он был торговцем рыбой, мисс.

– Вот видите.

– И сволочью, – добавил он вполголоса, когда Джульетта выходила из комнаты.

Она только успела устроиться у себя за столом, как мальчик-курьер Би-би-си – юнга на службе Корпорации – принес ей еще один конверт. На нем было написано: «Джульетте Армстронг» – корявым, иностранного вида почерком. Она вздохнула. Ее что, так и будут весь день осыпать посланиями? Это письмо, однако, было совершенно не похоже на то, что ей передала Георгина. В конверте был небольшой листок линованной бумаги, вырванный из блокнота. На нем значилось тем же корявым почерком, что и ее имя на конверте: «Ты заплатишь за то, что сделала».

Джульетта выскочила из-за стола, словно укушенная чумной крысой, вылетела в коридор за рассыльным и спросила так резко, что он затрепетал:

– Кто вам дал это письмо?

– На ресепшен дали, мисс. Вы хотите послать ответ? – кротко спросил он.

– Нет.

– Кто вам это дал? – резко спросила она у надменной секретарши – та вернулась, не пострадав от Минотавра. Джульетта сунула конверт ей под нос.

– Какой-то человек, – ответила та, не позволяя себя запугать.