Хозяин видений - [47]

— Верно.

Взгляд прожигал кожу, дыхание сбилось, а сердце заколотилось о внутреннюю сторону грудной клетки.

— Но не влезть в мои видения, — озвучила я последнюю мало-мальски осознанную мысль. После нее в голове стало приятно пусто, а в груди тепло. Тело жило исключительно инстинктами — причем, теми, о которых до этого момента я даже не подозревала.

— Ты очень проницательная маленькая болтушка, — улыбнулся он и вновь перевел взгляд на потолок, возвращая мне возможность дышать. — Есть кое-что еще.

Я, замерев от любопытства, ждала, когда он расскажет об этом «кое-что», но Эрик молчал. Загадочно пялился в потолок и, кажется, думал о своем. Поэтому я немного поерзала, чтобы обратить на себя внимание.

— Так что же? — уточнила для верности, и он снова повернулся ко мне лицом.

— Есть книга. Ее хранит первый жрец хищных — Арендрейт в одном из созданных им миров. В ней написано пророчество для меня.

— Да ладно! — удивилась я. — Откуда ты о ней знаешь? Ты же не…

И замолчала. Чуть не сказала запретное слово, но вовремя одумалась. Вовремя ли? Эрик внимательно смотрел мне в лицо и молчал. Тишина опасно клубилась в воздухе, рискуя превратиться в бурю.

— Я слышала, там пишут лишь о светлых, — невозмутимо выпалила я.

— О сольвейгах, — кивнул он. — Нет, там пишут не только о них и не только они. — Он сделал паузу и подозрительно нахмурился: — А ты достаточно эрудирована.

— Много читала, — пожала я плечами. — Так что там с пророчеством?

— В книге написано, мне явится провидица, которая изменит меня. Сделает сильнее, проведет через ряд испытаний, а потом узрит время открытия портала в кан. Личного — для меня.

— Что такое кан?

— Ты же много читала, — поддразнил он. — О нем написано гораздо больше, чем о сольвейгах.

Плохое направление разговора. Нет, просто ужасное. Нельзя с Эриком говорить о сольвейгах, нельзя, чтобы он начал подозревать…

— Я мало интересуюсь величием, — сказала я. И даже не соврала, вот ни капельки. Никогда не лелеяла амбиций и не понимала людей, которые ради них отказываются от многих радостей — общения, счастья. Любви.

— Тебе и не надо. Зачем? Это путь мужчины.

Ах, вот как, значит? Только для мужчин? Интересно, что он сказал бы, если бы узнал, что я пропустила всех нали — которые тоже только для мужчин?

Но я, конечно же, не сообщила об этом Эрику. Скромно потупилась и расправила платье.

— Думаешь, видение о мальчике как-то связано с твоими… испытаниями?

— До этого ни у одной пророчицы не было видений обо мне.

— И со многими ты общался? — скептически поинтересовалась я. — Пророчицы не так часто встречаются.

— Достаточно часто. — Эрик пожал плечами и добавил: — Я упорный.

Мне вспомнилась Нора — ее горящий взгляд, полный надежды и такая нелепая смерть. Интересно, что Эрик обещал ей? Обещал ли что-то вообще, или она просто влюбилась, проиграв этому полупрозрачному, пугающему взгляду? Мне-то не знать, какие последствия бывают у необдуманных чувств…

— А чего хочешь ты? — спросил Эрик, внимательно меня разглядывая.

Домой, подумала я. И внезапно поняла, что безумно хочу на балкончик в свою комнату у атли. Стоять, ежась от мороза и слушать Глеба. Он бы рассказывал мне о Нике, о том, какие охотники козлы, что нужно с этим что-то делать и вообще нехорошо обижать своих же девочек. А потом спросил бы, как я себя чувствую. И определенно отругал мой наряд.

— Хочу снять, наконец, это платье, — устало ответила я и тут же поняла, как это прозвучало именно здесь.

Контекст всегда важен. Особенно рядом с таким опасным оппонентом.

Эрик многозначительно улыбнулся и воодушевленно кивнул:

— Я не против. Снимай.

— Я имела в виду душ и джинсы. И совсем не то, о чем ты сейчас подумал.

— Жаль, — разочарованно вздохнул он. — Боюсь, мои джинсы тебе будут велики.

— Тогда, может, отвезешь меня домой?

— Прости, устал. Ты очень часто пыталась погибнуть за последние сутки, пришлось выложиться, чтобы этого не допустить.

Он явно играл со мной. Улыбался. Смотрел на губы. Выжидал. Я слишком хорошо выучила все признаки охоты. Но отчего-то именно сейчас казалось, что я не знаю правил.

— Думаешь, Герда может навредить мне, если уеду?

— Герда — нет, а вот тот, кто отравил тебя — вполне возможно. Теперь, когда я нашел тебя, просто не могу позволить погибнуть. Душ налево по коридору. Поищи что-нибудь в гардеробной, если хочешь переодеться. — Эрик указал на небольшую дверь в углу и еще раз бесцеремонно меня рассмотрел. — Хотя тебе очень идет красный.

Я громко выдохнула, стараясь стряхнуть наваждение, и встала. Нет, мне определенно не нужно все это — томные взгляды, недосказанность. Еще меньше — влюбиться. Запутаться в его паутине, как в липкой сахарной вате с карамельным вкусом. Я столько лет жила в рабстве собственных чувств. Нового не хочу.

Гардеробная оказалась огромной. Почти как моя спальня на Достоевского. Множество полок, на которых аккуратными стопками лежали майки и джинсы, десятки пар обуви, тремпеля, увешанные рубашками и пиджаками. Зеркало на всю стену, как в примерочной. Прям рай для шопоголика.

Мне кажется, даже у Лары не такой огромный гардероб.

Я тряхнула головой и взяла верхнюю футболку из стопки. Прикинула перед зеркалом — она доходила мне почти до колен, а рукава доставали до локтей. Сойдет за пуританскую ночнушку, и уж точно выглядит не так вызывающе, как красное платье, из которого грудь так и норовила выпрыгнуть при каждом вздохе.