Хозяин видений - [2]

— Будешь бегать по такой погоде?

— Погода спорту не помеха. — Я отлипла от стекла и повернулась к ней. — А ты иди, досыпай. Воскресенье же.

— Вот еще! — нахмурилась она. — Мне вчера Глеб звонил. Спрашивал о тебе…

— Мне он тоже часто звонит. Все они… Но я не могу. Тошно.

— Сегодня возвращается Рик — вождь андвари. Я уже сказала, что мы придем. Крег намекал, что Рик знает кое-что о сольвейгах.

— Хорошо бы, — вздохнула я. — А то почти полгода прошло, а я ни на шаг не продвинулась.

Мы уже долго путешествуем. Ира пришла ко мне на следующий день после моего возвращения из Будапешта — растрепанная и злая. С чемоданом. Вернее, с дорожной сумкой. Огромной такой, красной на колесиках. Вкатила ее ко мне в квартиру и велела собирать вещи.

В то время, как я послушно складывала немногочисленные пожитки она рассказала о бурном прощании с Владом, которое сопровождалось, в основном, гневными репликами Иры.

А потом она его ударила. Несильно, как выразилась воительница: иначе бы добила. Я в этом, конечно, сомневалась, но озвучивать сомнения не стала.

Лето действительно было бурным. В перерывах между наплывами депрессии и жалости к себе, я послушно выполняла предписания Иры и старалась жить.

Мы обосновались в Москве, сняли квартиру в центре и лечились. В основном, лечили, конечно же, меня. В ход шло все — юмористические сериалы, шоколад, алкоголь, клубы, мимолетные знакомства, слезы. В общем, обычный дамский арсенал.

Ира очень старалась. Ближе к июлю я осознала, как ей самой нелегко, и начала лечить ее. От алкоголя отказалась, сигареты тоже выбросила в мусор. И записала нас в тренажерку. Через неделю поняла, насколько спорт отвлекает от ненужных мыслей, и начала бегать по утрам. В итоге тело у меня стало более подтянутым, а дыхание — ровным.

Одни плюсы от депрессии.

Мы немного поездили по России в надежде найти тех, кто хоть что-нибудь слышал о сольвейгах, но тщетно. Никто ничего не знал.

А к концу сентября вернулись.

Москва разительно отличалась от Липецка не только внешне: количеством жителей, шириной дорог и ценами. У нее была другая душа — гордая и строптивая душа женщины. Говорят, что старые города влияют на жизни населяющих их людей. Москва приняла меня — беженку — но в сердце не пустила.

И, тем не менее, мне нравился город — большой и суетливый. В таком легко затеряться. Москва завлекала огнями и звуками, словно огромный муравейник, подчиняющийся негласным правилам, без знания которых можно пропасть.

Об андвари Ира заговорила на прошлой неделе. C Крегом, их жрецом, она дружит с детства, а Рик и его жена будут рады видеть нас в гостях. Крег многозначительно улыбнулся Ире при упоминании о сольвейгах и сказал, что лучше нам поговорить об этом с Риком.

И вот вождь андвари возвращался из очередной дипломатической миссии. Даже не думала, что хищные могут крутиться в политике. Это ж какой морок нужно уметь напустить!

Впрочем, на андвари я тоже особых надежд не возлагала. Но пойти все же согласилась. А вдруг? Ведь если не найду сольвейгов, придется признать, что осталась без племени. Ну, или вернуться в Липецк, к атли…

К этому я не готова. Даже больше, чем не готова — при мысли об этом начинают дрожать колени, а желудок скручивается узлом.

Я прогнала неприятные воспоминания часовой пробежкой по спящим улицам, а затем смыла остатки под душем.

Воскресенье мы с Иройпосвятили красоте. Сходили в салон, затем по магазинам, и к вечеру я обзавелась массой новых шмоток и темными прядями в волосах.

К дому андвари — двухэтажному, в английском стиле особняку в Подмосковье — мы приехали веселые и счастливые.

— Какой огромный! — восхитилась я, восторженно пялясь на многочисленные лепнины.

— Рик Картер любит покрасоваться. Он всегда таким был, еще до работы в посольстве. Андвари тогда жили в Канаде, и мы ездили к ним в гости.

Нам открыл мужчина лет пятидесяти, одетый в костюм дворецкого. Его волосы смоляного цвета были зализаны назад и крепко перевязаны черной резинкой. Бегло осмотрев нас, он кивнул и велел подождать хозяйку в гостиной.

Комната оказалась просторной и светлой. Намного роскошнее, чем гостиная атли, кричащая и вычурная.

Посреди гостиной стоял большой диван, а с другой стороны шесть кресел окружали резной стол цвета красного дерева. Лестница, ведущая на второй этаж, была устлана красным ковром. По этой лестнице к нам и спустилась хозяйка — женщина лет пятидесяти, одетая в брючный костюм чайного цвета. Платиновая блондинка с волосами до плеч, грациозная и ухоженная, как холеная кошка.

— Ирочка! Как я рада видеть тебя снова!

Она подошла к нам и радушно обняла Иру за плечи. А затем с интересом взглянула на меня.

— Кто твоя спутница?

— Это Полина, она атли, как и я. Поля, это Лили, жена Рика и великолепная целительница.

— Ира мне льстит, — улыбнулась Лили и пожала мне руку. От целительницы приятно пахло лавандой и персиком — то ли ее кен, то ли духи.

Я подумала о том, как мало хищных такого возраста мне довелось встретить в жизни. Вот она и Иван Дирков, но тот уже упокоился с миром…

— Атли, как же, наслышана, — пропела блондинка, увлекая нас на диван и едва заметным жестом кивнув прислуге — девочке лет восемнадцати в темно-синей форме с белым передником. Ого, тут даже прислуга есть! И дворецкий. Интересно, как они объясняют им тот факт, что живут толпой в одном доме? — Вам удалось выстоять в войне почти без потерь, не так ли?