— А от вас ему чего надо? — спросил Стёпка ещё более равнодушно. — Сотню, что ли, свою потерял? Найти, что ли, никак не может, спрашивает, не закатилась ли куда, часом?
— Ты… ты… — Вечень открыл рот, но достойного ответа к немалой досаде своей сообразить сразу не сумел, замялся, и уже иначе взглянув на Степана, с неудовольствием понял, что отрок-то перед ним стоит явно нездешний, и заплатником его он обозвал совершенно напрасно. Чужеземного покроя одежда, лишённая каких-либо украшений, непостижимым образом смотрелась гораздо изысканнее пышного боярского наряда, и даже не шибко догадливым ближникам понятно было, что за такое чужеземное платье, вздумай отрок его продавать, любой купец золотых драков выложит, не поскупясь. И ещё видно было, что боярина этот странный отрок ни в полкедрика не ставит, не боится ничуть ни его самого, ни ближников, и на язык остёр до обидного…
— Кобенится он попусту, — пояснил Збугнята вполголоса. — Не по ндраву ему, понимашь, что мы в их конец заявилися. Чужих, говорит, им здеся не надоть. Вурдалаки, говорит, клыками не вышли на весского князя глядеть.
— А я и не знал, что проторские сотники к весичам в охрану нанимаются, — преувеличенно удивился Стёпка. — За харчи служишь, боярин, али из подхалимства?
И, не давая времени ответить, надвинулся на юного сотника, уставился на него снизу вверх, но так, словно был много выше.
— Почто к моим друзьям цепляешься? — спросил с угрозой. — Заняться больше нечем? А в сотне, небось, кони не поены, мечи не наточены?
Вечень не ожидал такого напора, растерялся, даже попятился слегка, потом боярская спесь ожидаемо взяла свое:
— Да откель ты взялся, выскребень? Да я тебя — в острог велю. В железа кандальные. Батогами засечь…
Прозвучало это жалко и неубедительно. Стёпка презрительно оттопырил губу, отвернулся от боярина, сказал пацанам:
— Пошли отсюда поскорее. А то что-то в этом боярском конце недозрелыми сотниками шибко приванивает. Как бы, часом, не вытошнило.
Он отвернулся. Взбешенный Вечень хотел привычным движением выдернуть саблю, но крестовина зацепилась за какую-то висюльку, и привычного движения не получилось. А когда он всё-таки обнажил клинок, кто-то вдруг весело спросил за Стёпкиной спиной:
— С мальцами воюешь, боярин? Покрепче супротивника сыскать не пробовал ли?
— Сей наглец приблудный позорить меня осмелился, — звонко ответил заметно приободрившийся Вечень. — Вот и мыслю: то ли язык поганый ему усечь, то ли уж сразу и голову вместе с энтим языком. Что присоветуете, бояре?
Вякса со Збугнятой насупились и молча отступили, пропуская двух молодых весичей. Судя по богатым кольчугам, плащам и оружию, это были не простые дружинники, а именно что бояре. Весские бояре, прибывшие в Протору в свите светлого князя Всеяра.
— Наглецов приблудных не клинком благородным наказывать надоть, — сказал один из весичей, в профиль похожий на какого-то часто мелькающего в сериалах артиста. — Порты спустить и батогами от души… Да не своими руками, палач на то в остроге ухватистый имеется.
Всё ещё усмехаясь, он посмотрел на Степана, в глазах его мелькнуло вдруг узнавание, — и улыбка медленно угасла. Он пихнул локтем второго, тот недовольно вскинулся, тоже округлил глаза. На заметно хмельном лице проявилась нездоровая бледность.
— А правду ли говорят, что палачи боярских отпрысков пытать шибко любят? — спросил Стёпка. — У бояричей, мол, кожа нежнее, и кричат они намного громче.
— Вы слыхали?! — торжествующе вскричал юный сотник. — Слыхали? Наглец из наглецов! Бояр пытать?.. Да тебя за такие подлые речи на месте зарубить мало…
— Ты, боярин, саблю бы убрал да и повинился перед отроком, — сказал ему негромко первый весич. — Мой тебе душевный совет.
Вечень так и застыл с открытым ртом. Потом хотел, видимо, возразить или возмутиться, но второй весич взял его под локоть, отвёл в сторону и принялся что-то негромко втолковывать, изредка показывая глазами то на Степана, то поднимая их многозначительно к небу. Вечень стремительно бледнел, его ближники, не понимая, что происходит, мялись в сторонке, косились испуганно на непонятного отрока, за которого вдруг решили заступиться влиятельные весские бояре.
— Не держи зла на недоросля, демон, — попросил первый весич. От него шёл густой яблочно-винный дух. — Не ведал он, с кем ссору затевает. Ежели бы сразу разглядели, что он на тебя руку поднять осмелился…
Похоже, весичи не столько о Вечене беспокоились, сколько того боялись, что осерчавший демон, их самих за неосторожные слова в острог к палачу пристроит. А поверить в такое вполне можно было, памятуя, что сам светлый князь безопасность демону обещал и слово ему в том дал нерушимое при многих и многих свидетелях.
— Да ладно, — отмахнулся Стёпка. — Ничего бы он мне не сделал. И я ему тоже ничего делать не собираюсь. Дурак он и есть дурак. Хоть и сотник. Пусть себе идёт, куда хочет. Да и нам тоже пора.
Весичи с облегчением раскланялись и поскорее ушли. Ушёл и перепуганный Вечень, незаметно так проскрипел узорчатыми сапожками, саблю осторожно придерживая, — и растворился со своими ближниками в неутихающей вокруг посадничьего дома толчее.
