Хозяин музея Прадо и пророческие картины - [73]

— Вы серьезно?

— Ты открыл мне душу, сын мой, и теперь моя очередь. Наверху у меня в кабинете собраны и отложены все книги. И у них есть общий знаменатель. Их заказывали с короткими интервалами — сначала Фовел, потом Прада, и наоборот — причем неизменно в одном и том же порядке, начиная и заканчивая «Apocalipsis nova». Полистав литературу, я сначала заподозрил, что имею дело с двумя свихнувшимися на почве алхимии искателями философского камня, кому удалось приготовить эликсир, продлевающий жизнь.

— Неужели вы в это верите?

— Нет, конечно. Их интересовала алхимия, но лишь как один из пунктов программы. Если судить по текстам, возникает ощущение, будто они пытались найти новые подходы к метафизической концепции визионерства, употребив их для своих экспериментов. Я понял это, найдя запросы на труды Раймунда Луллия — гениального ученого, алхимика и врача XIII века. Луллий разрабатывал формулы, полагаясь на откровения, описав их в своих трактатах, которые сохранились только в стенах нашей библиотеки. Предполагаю, что, подобно Луллию, Фовел и Прада пытались вывести собственную формулу, позволявшую переступить порог между реальностью и миром иным. Похоже, одному из них, Фовелу, это удалось, а второй выслеживал соперника, чтобы вырвать у него «код доступа». Или «ключ».

— Если все так, святой отец, какой интерес представляет для них живопись? — спросил я. — Почему, по-вашему, они уделяли картинам так много внимание?

— «Apocalipsis nova» предлагает исчерпывающее объяснение. Я тебе говорил, когда мы познакомились. Блаженный Амадей написал черным по белому, что наступят смутные времена, картины станут чудотворными и смогут осуществлять функцию дверей из мира сущего в мир потусторонний. И если древние книги герметической традиции говорят правду, тот, кто сумеет осуществить «великое делание» алхимиков, не только овладеет формулой эликсира жизни, но и обретет способность становиться невидимым. Избранные не задерживаются слишком долго на одном месте и знают способ сообщаться с миром иным.

— Однако…

— Не важно, верим мы с тобой или нет в мистику, — прервал он меня, вновь предвосхитив мои возражения. — Важно, что эти двое верят.

— Хорошо, святой отец, — кивнул я. — Но подобное объяснение оставляет без ответа другой важный вопрос. Зачем Фовел, если он ревностно хранит свой секрет, несколько недель читал мне лекции в музее Прадо и показывал чудотворные картины? Почему выбрал меня? С какой целью хотел наставить меня на путь, рискуя разоблачением?

Старый августинец поерзал на скамейке и потер подбородок. Потом его лицо просветлело:

— Чтобы прояснить его мотивы, я могу лишь обратиться к феномену розенкрейцеров.

Я поморщился.

— Розенкрейцеры, — произнес он, — были обществом посвященных, которое возникло в XVII веке и вовлекало в свои ряды интеллектуалов и вольнодумцев самого разного толка. Считается, что ныне оно не существует. И претензии тех, кто заявляет о своей принадлежности к ордену, имеют такое же законное основание, как и новых тамплиеров или новых катаров. То есть никакого. Любопытно, что на заре существования братства его члены утверждали, будто основала его группа «магистров» или «неизвестные высшие» во главе с Кристианом Розенкрейцом. Этот человек сумел прожить поразительно долго для того времени и по легенде обладал секретом долголетия, но не бессмертия в том смысле, как его понимали последователи таоизма или гималайские йоги. Из бессмертных можно также вспомнить Тайного имама, скрывшегося на территории Ирака в XII веке. Он должен появиться снова по верованиям шиитов и противостоять антихристу, а также рыцарей Грааля. Нет. Розенкрейц, как бы там его ни звали на самом деле, прожил более ста лет и бережно хранил тайны «высшей мудрости» и «универсального лекарства», благодаря которым ему удавалось противостоять всем известным биологическим законам. Перешагнув столетний рубеж, этот человек посвятил себя воспитанию учеников, подготавливая их к выполнению миссии — передавать из поколения в поколение формулу долголетия. Это и есть подлинные розенкрейцеры. Вероятно, Фовел и Прада относятся к их числу. Людей, им подобных, приверженцы науки алхимии обычно называли «невидимыми». Среди главных своих целей члены братства назвали революционное преобразование Запада в научной и социальной сфере, что позволило бы свободно использовать эликсир, не опасаясь возникновения хаоса.

— Неужели вы действительно верите, что…

Но отец Хуан Луис не позволил сбить себя с мысли:

— Занятно, сын мой, что такие «маэстро» приходят, похоже, каждые сто или сто двадцать лет, делают интеллектуальные прививки избранным в надежде, что те станут помощниками в преобразовании мира, и потом исчезают до следующего исторического цикла. Если проследить за их появлением, то можно обнаружить следы их влияния среди первых христиан гностиков, арианцев, катаров ил и адептов «Дома любви». Почему бы не предположить, что твой доктор из Прадо, столь искушенный в древних знаниях, является одним из безвестных магистров, которые выходят из тени, чтобы продолжить традицию и выбрать хранителей тайны?