Хозяин двора - [3]

— Что ты наделал! Библиотечная ведь!

— Вот и читай в библиотеке. Или дома сиди. А здесь, — Сашка вдруг больно сжал Олежкино ухо, — здесь всякой паршивой мелюзге не место! Не знаешь, чья беседка? Брысь отсюда!

Испачканную страницу Олежка и мыл под краном, и сушил, да толку-то — грязь все равно видна была. Злость разбирала его: мало того, что Сашка книжку испортил, так еще и за ухо, как щенка, вытащил! Хозяин какой выискался! И вовсе эта беседка не его. Общая.

И тут Олежка вспомнил, как накануне к ним с Мишкой подошел Юрка и, хитровато улыбаясь, позвенькал в кармане деньгами.

— Тридцать копеечек.

— Твои? — спросил Мишка.

— Не, брата. Это ему Толик передал. Теперь Толика Бес и пальцем не тронет…

Делец этот Юрка, хитрюга. Олежка не сомневался, что Юрка сам придумал собирать у ребят деньги.

Вот тогда-то Олежка во второй раз и пошел к Юрке домой. Юрка деловито опустил монетку в карман.

— Бес пристает?

— Книжку библиотечную испортил. — Про ухо Олежка стыдливо промолчал.

— Ладно, доложу брату, — пообещал Юрка.

И снова разговора больше не получилось.

С того дня, когда он приносил деньги, прошел месяц, а Олежка так и не был уверен — говорил о нем Юрка своему брату или не обмолвился и словом. Может, и про те двадцать копеек Лерчик знать ничего не знает?..

Двадцать. А тут… Олежка, не вынимая руки из кармана, подержал увесистую монету. Нет, Юрке и близко ее показывать нельзя.

«А где же Лерчик? — подумал Олежка и сразу почему-то вспомнил о Мишке. — Неужели на реке?.. Хотя вряд ли, Чего там приятного сейчас на пляже?» Олежка поднял вверх лицо. Над крышами громоздившихся вокруг домов тянулись белесые клочковатые облака. «Так в футбол же, наверно, играют!» — обрадовался Олежка.

Заметив на дороге косточку сливы, замахнулся было ногой, но тут же скривился от боли. Проклятое колено! Да еще правая нога. На неделю теперь отыгрался в футбол. А все этот Бес противный виноват.

Олежка, прихрамывая, торопливо зашагал мимо увитых плющом подъездов. Там, за пятиэтажным корпусом, на тесном пустыре, конечно же, идет футбольное сражение. Так оно и было. Пустырь с жухлой травой, почти начисто вытоптанной в центре поля и возле обоих ворот, обозначенных вбитыми в землю кольями, оглашался такими отчаянными криками, что Олежка, еще не видя игроков и самого поля, уже знал, что результат матча 11:8 и что одиннадцатый гол забил не кто иной, как ненавистный Сашка. Торжествующий Сашкин вопль долетел, наверное, до самых небес.

«И тут не обошлось без него!» — ревниво отметил про себя Олежка. Он уже заколебался — не повернуть ли обратно к своему дому, но опять вспомнил Мишкин рассказ о реке и с беспокойством подумал: «Неужели вместе играют, за одну команду?»

Опасался Олежка понапрасну: игроки команды Лерчика Сёмушкина носились по полю в одних трусах, без маек. А на Сашке была все та же, с волчьей пастью, желтая майка.

Олежка сразу же начал болеть за «голышей». Шутка ли: три мяча проигрывают! Хотя в мячах разве дело? В Сашке дело. Только из-за него, Сашки Беса, Олежка сейчас страстно мечтал, чтобы «маечники» играли плохо — бестолково пасовали бы мячи, падали, ушибались, мазали бы по воротам. Сердце его так и запрыгало от радости, когда мяч перехватил ловкий и мускулистый Лерчик. Вот одного обвел, другого, размахнулся и… может, влепил бы в «девятку» девятый гол, да Сашка помешал. Тугой мяч от ботинка Лерчика угодил в Сашкин живот, прямо в пасть волка. Ну и удар! Сашка вместе с зубатым страшилой полетел на землю.

Болельщики просто взвыли от восторга. Видно, многие натерпелись от Сашки Беса. А Сашка вскочил с земли и таким зверем, настоящим волком, посмотрел на Лерчика, что Олежка замер: кинется Сашка — и быть драке.

Не кинулся Сашка. Но Олежка все равно с радостью подумал: «Чепуху Мишка городил, что смеялись и мороженое ели! Какое там мороженое! Они же — враги. Ненавидят друг друга».

Один мяч «голыши» все-таки отквитали. А большего не успели: лопнула старенькая футбольная покрышка — выпучила в раздавшийся шов красную камеру.

Уселись на траве. Сашка громче всех кричит, мол, если бы мяч не лопнул, они бы «голышам» под самую завязку голов набили.

Олежку так и подмывало сказать, как Лерчик Сашку вместе с волком в нокдаун мячом послал. Однако побоялся: неизвестно, что получится из этого. Сашка-то, конечно, взъерепенится, с кулаками полезет, а Лерчик?.. Ведь устал он, замучился, будет ли защищать?.. Нет, надо наверняка.

И Олежка дождался подходящего момента — Лерчик поднялся, отряхнул трусы и пошел к воротам, где в общей куче валялись штаны, майки. Лерчик выбрал свою, с зелеными полосами. Он просунул в рукава худощавые крепкие руки, а натянуть майку на потную спину ему помог Олежка.

Лерчик, казалось, нисколько не удивился этому.

— Чего хромаешь? — участливо спросил он и посмотрел на темневшую, словно пятак, болячку.

Покосился Олежка на ребят, достал из кармана серебристую монету и сразу оробел: а что если Лерчик закричит, обругает его?.. Но Лерчик и тут не удивился. Взял монету, отыскал свои потертые джинсы, спрятал в один из кармашков полтинник, еще и змейку-молнию задернул. Джинсы надевать он не стал. Сердито поглядел на Сашку.