Хозяева плоской Земли - [255]

Конрад произошедшую со мной перемену заметил. Я понял это по его настороженному взгляду. Воспользовавшись возникшей паузой, он задал нашему безотказно улыбающемуся собеседнику вопрос, который волновал, хотя и в разной степени, нас обоих:

– Рыбак переправил Уитни на остров или с острова?

Я не мог не удивиться тому, как быстро Конрад схватывал нюансы нашего языка. Сказывалось то, что он всю жизнь одинаково хорошо знал сразу два – итальянский и английский. Где два, там и три. Итальянскому что ли у него на досуге поучиться…

– Я так понял, что туда, – задумавшись, ответил Гунслаг. – Хочешь с ней там повстречаться?

– Хочу, – признался Конрад.

Я в тот момент его желаний не разделял от слова «совершенно».

Нас окликнул кто-то из наших туристов, и беседа сама собой прервалась. Потом, когда мы с Конрадом снова остались наедине, он спросил, что не так. Я попытался увильнуть от прямого ответа, однако он настаивал, и я был вынужден в общих чертах рассказать историю своего знакомства и расставания с Василикой. Он слушал внимательно, не перебивал, а когда я закончил, признался, видимо, чтобы меня утешить, что с ним нечто подобное произошло примерно в то же самое время, в Италии, так что он прекрасно меня понимает, потому что совершенно не понимает причин, которые заставляют внешне вполне вменяемых девушек совершать столь нежданные поступки.

– И ты, конечно же, решил, что эта самая Василика теперь помогает старухе, а может быть, и замешена в воровстве?

– Я не знаю…

– А вот я знаю. В результате таких вот любовных переживаний нам потом начинает мерещиться всё, что угодно. Когда от меня сбежала Эмануэла, я стал видеть её в каждой молоденькой итальянке. Это бывает, старик. Не бери в голову.

– Я не беру.

– Берёшь. Лучше давай прикинем, что нам делать, если старуха, действительно, где-то на острове. Причём, скорее всего, не где-то, а в самой пещере.

– Кладёт железки и шкуру обратно в саркофаг? – усмехнулся я.

– Может, и кладёт. Или уже положила. Если ты оставлял его открытым, а мы обнаружим, что крышка уложена обратно, это повод снова его открыть. Как считаешь?

В душе я уже проклинал себя за то, что слишком долго медлил и связал попытку вернуть сворованное с экскурсионной поездкой. Теперь передо мной всё очевиднее обрисовывались перспективы либо испортить отдых моим туристам, либо не довести начатые поиски до конца. И при этом своими необдуманными действиями угрожающе растормошить пчелиный улей. Я был даже готов винить во всём Конрада – хотя бы за то, что он не приехал месячишком раньше, чтобы мы могли провернуть эту поисковую операцию собранно и не затрагивая ничьих иных интересов. А теперь всё происходит одновременно, и неизвестно чем закончится.

Между тем остров приближался. Народ перешёл на нос шхуны, и многие фотографировали этот довольно красивый и необычный вид. По отвесным срезам берегов нельзя было не заметить, что метровый слой почвы лежит на скалистой породе. Нельзя, однако, я это заметил впервые. Остров Ибини представлял собой вы либо испортить отдых моим туристам, либо не довести начатые поиски до концкаменную вершину подводной горы, успевшую к появлению здесь человека порасти густыми лесом.

Глубоководье позволяло шхуне пристать непосредственно к деревянным мосткам. Мы спустились по узкому трапу, и я объявил, что дальше, где-то в полумили отсюда нас ждёт короткий привал в срубе охотников, а потом – довольно долгий переход через лес к пещере. Делал я это для того, чтобы ни у кого потом не возникало желаний жаловаться на трудности и лишения. Все нужды предлагалось справить сейчас, чтобы потом не отвлекаться и не останавливаться. Кто-то спросил, стоит ли ожидать комаров. Я развёл руками и ко всеобщей радости сообщил, что о подобной беде у нас тут отродясь не слыхали.

– А меня вчера кто-то укусил, – сказала Трине, потирая шею.

– Иногда могут кусаться мухи, но комары – это не по адресу, – заверил я. – Да, кстати, ещё тут могут кусаться медведи, так что очень рекомендую не разбредаться, сильно не растягиваться и держаться в группе.

До избушки мы добрались без приключений. Охотников не было, однако запустенья я тоже не заметил. Здесь периодически жили. В воздухе даже чувствовался запах недавно разводившегося костра под жаровней. Следуя моим увещеваниям, туристы всё с интересом рассматривали, но ничего руками не трогали. Я наблюдал за ними, готовый уже дать команду отправляться дальше, когда спохватился и окликнул Конрада, который в этот момент общался с итальянской парой.

– Послушай, – сказал я. – Наша тетрадь… твоя находка… ты её со всеми вещами на подворье оставил?

Мне слишком ярко представилось, как нас обворовывают во второй раз.

– Обижаешь, дорогой товарищ.

Чтобы меня успокоить, Конрад стряхнул с плеча удобный рюкзачок, который привёз с собой из дома, расстегнул молнию и, не вынимая, показал нечто, плотно завёрнутое в целлофановый пакет.

– Я стараюсь не совершать ошибок дважды, – ободряюще улыбнулся он. – Даже чужих.

Успокоившись, я пропустил его замечание мимо ушей, и объявил общий сбор.

Дорога через лес до пещеры заняла на этот раз меньше времени, чем обычно. То есть, разумеется, времени ушло столько же, сколько и всегда, но я был погружён в свои мысли, и оно пролетело почти незаметно. По пути мы спугнули нескольких лосей и слышали издалека хрюканье кабанчиков, но этим приключения ограничились. Настроение у всех держалось бодрым, а прохлада первой из двух пещер оказала на разгорячённых путников умиротворяющее действие. Остановились, попили из ручья, бегущего по камням прямо у нас под ногами. Здесь я начал рассказывать те истории, которые знал об этом месте, а Конрад бочком-бочком отошёл подальше и, как мы договорились ещё в лесу, пошёл дальше один по коридору на разведку – в главную пещеру. Мы условились, что он сделает это быстро и тихо. Нам нужно было убедиться в том, что там нас с группой не поджидают возле саркофага какие-нибудь неприятные сюрпризы. Я заранее ему всё объяснил. Заблудиться в узком и петляющей проходе было невозможно даже при желании – через сотню шагов тот обязательно выводил путника в основную залу пещеры.