Хождение в Москву - [9]

Мы движемся по широкой ровной каменной дороге, а стена все время незаметно меняет высоту, подчиняясь рельефу крутого Боровицкого холма. На нем, как на пьедестале, воздвигнут Московский Кремль.

«Местоположение Московского Кремля на горе, омываемой двумя реками, было выгоднее, чем положение Миланского замка, лежащего на равнине, вдохновило его строителей, и они вложили в свое дело всю мудрость военных зодчих эпохи Возрождения, возросшей на упитанной кровью почве железного Рима. Правила, данные гениальным римским архитектором и инженером Витрувием, в целости применены были в кремлевских строениях», – пишет Бартенев в книге о Кремле.

Итальянцы, возводя Московский Кремль, использовали опыт строителей Миланского замка. Зубцы, напоминающие формой букву «М», видел я над стенами замка Сфорца в Милане. Но наш Кремль намного больше и несравненно живописнее, потому что москвичи надстроили стрельницы шатрами, колокольнями, отчего башни сделались выше, стройнее, я бы сказал, сказочнее и перестали походить на грозные бастионы, какими первоначально были.

Все в Кремле предусматривалось для защиты от врагов, все делалось так, как предписывал Витрувий. План – многоугольный, чтобы видеть с разных сторон неприятеля, расстояние между стрельницами не превышает дальности выстрела метательного орудия. Башни прерывают ход по стене. А сами они либо круглые, либо многоугольные, чтобы труднее было их разрушить стенобитными машинами. Бывшие некогда рвы, заполненные водой, двойные и тройные стены на подступах к Кремлю, подъемные мосты, опускные решетки перед воротами, тайники – все это теперь можно только вообразить. Зубец на стене, так поражающий каждого, кто его видит впервые, служил не для украшения, а для обороны: стоя за зубцами, можно было стрелять, укрывшись за толщью кирпича.

Так вот, вспоминая о делах давно минувших дней и недавней работе реставраторов, мы с Воробьевым доходим до угла, самого ответственного места крепости. На нашем пути выросла башня, которую называют Беклемишевской или Москворецкой. Стоит она вблизи Москва-реки, отсюда ее последнее имя.

Бартенев пишет о ней так: «Самая изящная по пропорциям. Своей красотой в общем впечатлении Кремля, в симфонии его архитектурных форм Беклемишева башня дает чарующее созвучие».

Такой гармоничной она стала не сразу. О чем стало известно реставраторам.

– Мое открытие, – с гордостью говорит Алексей Васильевич. Подходя к углу, он оживляется, стремится объяснить непосвященному суть открытия, для чего привычно и бесстрашно становится на край стены. Глядя, куда он показывает рукой, вижу довольно отчетливые следы старой кладки на теле башни. По ним Воробьев доказал, что Беклемишеву башню первоначально возвели метров на 10 ниже!

А когда к ней подошла, спустившись с холма, восточная стена, то оказалось, что башня «не держит угол». Вот тогда-то надстроили ее. Машикули – проемы для стрельбы сверху вниз – появились намного выше первоначальных проемов, заложенных кирпичом. Воробьев обмерил их: размеры одинаковы, ширина такая же, как у тех, что нависают на несколько метров выше.

В начале ХХ века Бартенев, восхищаясь красотой башни, поразился тем, что за сотни лет она не подверглась капитальному ремонту, не знала «порух».

– Да, – подтверждает его слова Воробьев, – непостижимо: почему нижняя часть, кладка XV века, великолепно сохранилась, а более поздняя часть, кладка XVII века, верхняя часть – выветрилась. В ней появились «съедины», выбоины в кулак.

Старый раствор и кирпичи XV века отдали реставраторы для анализа в лабораторию. Что он покажет?

И последнее. Почему башня называлась Беклемишевой? Возле нее стоял двор боярина Василия Беклемишева. За «его высокоумие» срубил ему буйную голову его тезка – князь Василий Иванович…

Башня поднялась под обрывом, стоит на сильном ветру. Она несколько наклонилась, хотя падающей ее не назовешь. «Простоять же может, – как утверждал Бартенев, – неопределенное число лет».

Южная стена Кремля тянется вдоль Москва-реки, образуя вместе с ней неприступный рубеж. Вода служила преградой врагу. Вот почему зубцы Кремля с речной стороны опускаются довольно низко к земле. Но башен на прибрежном участке много, они стоят близко друг от друга: ведь отсюда Кремлю грозила самая большая опасность, когда нападали прокравшиеся к городу татары. В стратегическом отношении южная стена – наиглавнейшая, поэтому ее подняли первой.

Вслед за Москворецкой нас поджидает Петровская башня. В отличие от всех у нее восьмигранный верх, венчающий четырехэтажную постройку. «В общем Петровская башня, – отмечает Бартенев, – носит характер какой-то старозаветности». Она башня-воин, башня-сторож. Была у нее еще одна роль. На втором ярусе прежде находилась церковь в честь митрополита Петра, относившаяся к стоявшему рядом подворью Угрешского монастыря. (И эту церковь разрушили все те же вандалы, таким способом боровшиеся с «религиозным дурманом».)

Когда Кремль в 1612 году захватили интервенты, наступавшее на него русское ополчение пушечной пальбой разрушило башню. В описи середины XVIII века есть такая запись: «…Первая глухая башня, в которой церковь Петра митрополита. В ней своды крепки и кровля на ней есть». Значит, к тому времени ее восстановили. Через двести лет, в 1812 году, Петровская башня взлетела в воздух во время взрыва Кремля при отступлении французов. И вновь ее возродили.