Хождение в Москву - [19]

Как пишут, князь Александр Меншиков и сам руку приложил к ее плану, как это делывал Петр I.

Панорама, которая открывается с птичьего полета, вознаграждает за трудности восхождения по шатким наклонным лестницам. С высоты 79 метров видишь старую Москву, всю сразу, во всей ее мощи, во всем величии. Такой круговой панорамы не увидишь с балкона самого высокого жилого дома.

На башне – словно летишь над городом.

Шухова башня. Когда-то чаще рисовали и демонстрировали эту радиобашню, вышитую стальными нитями по голубой канве неба. Но и увидев один раз, невозможно забыть ее, как невозможно забыть колокольню Ивана Великого и Меншикову башню. Подходишь к забору, открываешь калитку – и пропадает удивление, когда прямо перед собой видишь сплетения железных полос. Но это состояние длится недолго. Перешагнув бетонный барьер, попадаю в центр 40-метрового круга, буйно заросшего травой, запрокидываю голову, и вновь возвращается прежнее чувство удивления, радости и полета.

Голова кружится от высоты, куда вслед за радиоволнами ввинчивается стальная упругая спираль.

Кто скажет, что башня Шухова старая? Она выглядит современнее, чем построенная сравнительно недавно другая мачта, передававшая некогда вторую программу телевидения.

Навстречу мне идут хозяева башни – высокие, стройные мужчины. Самый высокий среди них – Николай. Он старший инженер по должности, по-старому – мачтмейстер, попросту – верхолаз. Лет ему около сорока, но выглядит моложе.

На вершину Шуховой башни, где установлены антенны и куда с земли змеится кабель высокого напряжения, верхолазам часто приходится подниматься. По сторонам смотрят круглые тарелки антенн, часть из них постоянно меняет направление. То они смотрят на соседний Ленинский проспект, то обращаются на север, где золотятся купола Кремля, то поворачиваются на восток, держа равнение на трубы автозавода.

Транспортом верхолазам служит железная клеть, подвешенная на тросе по центру башни. 17 минут длится подъем на вершину, отстоящую от земли на 165 метров.

Летом рабочий день верхолаза начинается до восхода: наверху жарко от солнца и нагретой краски. Каждые семь лет верхолазам приходится становиться малярами. Ярусы башни попеременно красят в оранжевый и белый цвета. Чтобы ей стать красивой, одетой в новое оранжево-белое платье, верхолазы надевают на себя тяжелую робу. Она меняет окраску, становится то оранжевой, то белой, в зависимости от того, каким цветом покрывают очередной ярус. Но спецовка неизменно продолжает оставаться тяжелой и неудобной. На нее, как дождь, падают капли невысохшей краски.

Я увидел, стоя на земле, как работают верхолазы малярами. К тросу, свисающему с верхнего яруса, привязана доска, люлька, похожая одновременно и на трапецию, и на качели. В нее пересаживаются верхолазы из клети, поднятой лебедкой. Это выглядит примерно так, как в цирке, когда артист поднимается вверх и усаживается на трапецию.

Вообразите, что на акробате – комбинезон, в руке – кисть, с трапеции свешивается ведро с краской и все действие происходит под куполом раз в 8 выше купола цирка. Ноги свисают с доски, рука держится за трос, протянутый внутри башни. С его помощью подтягиваются к фермам, обхватывают их ногами, а свободной рукой красят… Передвигаются вокруг башни, перебирая ногами фермы. Вся эта акробатика называется «ходить». Снизу тонкий трос незаметен, кажется, что верхолазы пребывают в невесомости, шагают, сидят в небе и красят башню.

Деды тех, кто поднимается на головокружительную высоту, пришли на Шаболовку артелью в «незабываемый 1919-й», когда правительство – Совет народных комиссаров в чрезвычайно срочном порядке решил построить башню «для обеспечения надежной и постоянной связи центра республики с западными государствами и окраинами». Правительство Ленина раздувало пламя мировой революции, и для этого требовалась любой ценой самая мощная на земле радиобашня.

…Верхолазы рассказывают мне то, что слышали от стариков, тех, кто раньше работал на их месте. Слушаю легенду:

– Когда инженер Шухов умирал и завещал башню народу, он говорил: башня простоит 50, и 100, и 200 лет, если ее будут клепать, а не сваривать. Видите заклепки?

Черные круглые выпуклости легко различаю на металлических фермах.

– Делали так: поднимали жаровню, раскаляли заклепки и клепали все наверху…

Услышанные мною слова дополняет прочитанный рассказ очевидца – комиссара строительства Коваля:

– Работа на Шаболовке велась спешно. Более 100 рабочих с восхода солнца до темноты трудились над сооружением башни. Двадцать верхолазов на люльках работали в течение дня, не спускаясь на землю. В лютую зиму 1921 года при сильном морозе одежда верхолазов, находившихся на высоте от 25 до 150 метров, леденела.

Когда смотришь на башню, не думаешь, что составляют ее шесть гиперболоидов, о геометрии, а думаешь об искусстве. Блистательный инженер Владимир Григорьевич Шухов, всю жизнь конструировавший котлы, клепаные баржи, нефтехранилища, вдохновленный идеей самой высокой в мире башни, превратился в художника-творца.

…Вместе с мачтмейстером Николаем становлюсь в клеть. Раздается команда «вира», и трос наматывается на вал лебедки. Наш лифт, поднимаясь в небо, поравнялся с бровкой Воробьевых гор, дугой трамплина. Пока я следил за юго-западной стороной, город предстал отовсюду. Теперь могу легко сосчитать шесть ярусов башни. Они разделили всю Москву на шесть круговых панорам: верхней досталось небо, нижней – дома соседней Шаболовки. Зато на четырех других изображен по вертикали, как на старинной картине, весь необъятный город.