Хождение по квадрату - [23]

— Вначале мне это вроде бы даже понравилось. Боже, кто знает, может, если бы он был таким с самого начала… Но все стало так странно. Выходило, будто он планировал, ну, может, не планировал, но надеялся на ребенка все время. Однажды вечером он пришел ко мне в комнату и принес вот это. — Она повернула ко мне рамку. Это был набросок обнаженной Нэнси с ребенком у груди. — Очень красиво, правда? Он сделал меня красавицей. Я должна была бы это выбросить, но не смогла.

Когда он развернул подарок, она расплакалась. Но тут же сделал ей еще один подарок — кольцо с бриллиантом — и предложил выйти за него замуж.

— Помните, вы подумали, будто Патрик болтал всякую чушь, ну, что он слишком молод и не готов?

— Да, конечно.

— Так вот, вы ошиблись. Но странным было то, что он слишком быстро со всем соглашался. Ни разу не высказал ни огорчения, ни беспокойства. Я не знаю никого, кто не пришел бы в бешенство при мысли об отцовстве. К тому же мы не были женаты, были студентами, да еще и людьми разного вероисповедания. Но Патрик просто вцепился в свое будущее отцовство, как будто всю жизнь об этом мечтал. Понимаете, что я имею в виду? — Это был риторический вопрос. — Я почувствовала, что он не меня любил, и даже не ребенка. Мы были декорацией, интерьером, который он нафантазировал себе: дом, жена, ребенок…

Она призналась, что никогда не пыталась привыкнуть к мысли, что у нее будет ребенок. Она была слишком молода и не готова, даже если Патрик был готов. И вот, когда она уже собралась обсудить с ним вопрос об аборте, он сделал ей предложение.

— И что вы ответили?

— Как говорит мой папа, я понтировала. Что еще я могла бы сделать? — спросила она, снова уходя в оборону. — Я не могла сказать ему про аборт, неподходящий был момент, и согласиться тоже не могла. Я сказала, что очень польщена и должна все обдумать.

— И как он это воспринял?

Нэнси судорожно потерла одну руку о другую, опустила голову и прошептала:

— Он ударил меня. — Потом, словно желая предупредить мое осуждение, закричала: — Он не хотел! Я… Я хочу сказать, он…

Я спокойно спросил:

— Что он сделал?

— Он схватил меня за плечи, — она встала и положила мне руки на плечи, — и встряхнул так, что вывихнул левое плечо. И все время кричал на меня: «Ты не можешь так со мной поступить! Ты не можешь так со мной поступить!» Двое ребят из соседней комнаты оттащили его от меня. Но перед тем как уйти, Патрик сорвал с моего пальца кольцо и плюнул на меня. Он на меня плюнул! — вскипела Нэнси. — Эти два парня хотели доставить Патрика в отдел охраны общежития, но я упросила их не делать этого. Они обрадовались и отвели меня к врачу.

— Но вы не сказали «нет» на его предложение? — Мне нужно было подтверждение.

— Нет, я просто сказала, что подумаю. Думаю, до этого момента я играла точно по сценарию и он не смог пережить отступления.

Доктора, продолжала Нэнси, вправили ей плечо, дали болеутоляющие таблетки и отправили домой. Она рассказала им, что споткнулась и упала на лестнице. Я поморщился. Как полицейский, я слышал подобную ложь от сотен женщин. Выплевывая кровь и сломанные зубы к моим ногам, они упрямо придерживались такой же версии. Даже когда я замечал, что в их квартире нет лестницы, с которой можно упасть, они продолжали твердить свою ложь, как молитву. Доктора ей тоже не поверили, но она отказалась от вмешательства полиции. Синяки от пальцев Патрика побледнели только через несколько недель.

— Когда моих не бывает дома, я спускаю блузку с плеч и разглядываю их в зеркале. Я дотрагиваюсь до них. Как будто он до сих пор держит меня в своих руках. Иногда мне кажется, что я чувствую их или вижу в зеркале, — призналась она.

Она бросила учебу и переехала домой. Ее родители оказались доверчивее медиков и приняли историю с лестницей без вопросов. К несчастью, ей пришлось усугубить ложь, сказав, что при этом она была очень пьяна. Ей пришлось так поступить, чтобы отговорить отца от иска университету.

Как только плечо зажило, Нэнси сделала аборт. Мария отвезла ее в клинику. Она не сказала родителям, но, разговаривая со мной, старалась убедить себя, что они поняли бы.

— Они понимали, что со мной что-то не так. Плечо уже несколько месяцев как зажило, а я не возвращалась в университет с мая, с тех пор, как я… как Патрик побил меня. Иногда мне даже хочется, чтобы они спросили, понимаете?

Я сказал ей, что в такие моменты радуюсь, что у меня нет детей. Она сказала, что больше никогда не видела Патрика. Он позвонил ей в тот день, когда она сделала аборт, и плакал в трубку. Он ничего не сказал, но она поняла, что это он. Это была последняя весточка от Патрика, а потом в декабре она прочитала газеты. Хотя она заявляла, что была рада отделаться от него, у меня появилось ощущение, что она отчаянно хочет кое-что обсудить с Патриком.

— Он многому меня научил, непроизвольно… — Она нахмурилась. — Для меня теперь все изменилось. Я думаю, из-за аборта. В университете мы изучаем одни абстракции, это черное, это — белое. Теперь мне сложно смотреть на вещи таким образом. Когда мир серый, линия горизонта размывается. Но во всем этом есть и кое-что хорошее. Теперь я знаю, что важно. Зеркало перестало быть моим врагом, и мне кажется, что в следующий раз я смогу распознать любовь, если он, конечно, будет, этот раз!