Хождение по квадрату - [21]

Она меня проверяла. Может, я просто глупый коп? Если она расскажет мне свою историю, какова бы она ни была, дойдет ли это до меня? Смогу ли я понять ее горе? Я решил принять вызов. Мне казалось, она замкнется, услышав первую же фальшивую ноту.

— Нэнси… я могу вас называть Нэнси?

Она кивнула.

— Многие полицейские, возможно большинство из них, не смогли бы назвать ни одного произведения Джона Стейнбека, но не путайте недостаток образования с глупостью. Большинство полицейских, с которыми я работал, были по-своему весьма сообразительны. К тому же вы слишком маленькая и слишком умная для Ленни.

— Мария очень красивая, правда?

— Мне не понравилось, что она на меня спустила всех собак.

Неверный ответ.

— Это не значит, что…

— Она очень сексуальная.

— А я — нет. — Еще одна проверка.

— Ну-у… — протянул я

— Если бы вы пришли на пивную вечеринку с танцами и увидели, как мы с Марией шатаемся по краю танцплощадки, кого бы вы пригласили?

— Имей я два здоровых колена?

Это ей понравилось.

— Конечно, а еще — обольстительные манеры и шикарный прикид.

— Думаю, что пригласил бы Марию.

— А вот Патрик, — сказала Нэнси, невольно улыбаясь, — пригласил меня. И совершенно сознательно. Не на спор, не «на слабо». Не под кайфом, не пьяный. Хотя мне не было важно, будь это так. Он действительно хотел танцевать со мной. Со мной! Я всю жизнь ждала, чтобы такой парень, как Патрик, пригласил меня танцевать. Я знаю, это глупо, но… вы можете понять?

— Думаю, да.

— А Мария… Боже, видели бы вы выражение ее лица! — Теперь, когда Нэнси оживила в памяти эту сцену, ее лицо просто расцвело улыбкой. — Бедная Мария, она не знала, что делать. Знаете, мистер Прейгер, случалось, что люди завидовали богатству моего отца, машине, моему IQ, но зависть, которая промелькнула на лице Марии… Мне плевать, что потом случилось с Патриком, — я никогда не забуду ту минуту.

— Полагаю, у всех бывают такие минуты. — Я подробно описал ей, как впервые обыграл брата в баскетбол один на один, и сказал, что никогда не забуду выражения лица Арона. — Он мной гордился, но был и раздражен.

— Точно.

Я выдержал проверку. Она подробно описала мне, как Патрик попросил у нее номер телефона, как хорошо он был одет, когда пришел на первое свидание: Адонис в джинсах. Они пошли в кино и на дискотеку на шоссе Санрайз. Он был настоящий джентльмен, сказала она, и в голосе почему-то прозвучало разочарование.

— Знаете, я должна была бы запомнить о том вечере очень многое, но не запомнила. У меня кружилась голова. Я наблюдала за девушками, которые смотрели на нас.

Но то, что началось так возвышенно-романтично, вскоре превратилось в странный ритуал: кино — очень часто, танцы — всегда танцы, а иногда и обед. Никаких свиданий вчетвером. Прощальный поцелуй перед дверью общежития. И никогда — приглашение провести ночь.

— О, мы иногда делали вид… — Нэнси словно оправдывалась. — Он гладил меня по… Ох, он…

Я сказал, что понимаю. Патрик не казался слишком опытным. Добропорядочный юноша из католической семьи. По мне, так он вовсе не был похож на добропорядочных молодых католиков, которых я встречал в жизни.

Когда они куда-нибудь выходили вдвоем, говорила в основном Нэнси, рассказывая обо всем — о семье, о жизни. А Патрик никогда не рассказывал о своей семье, говорил все больше о школе. Так могло бы продолжаться годами, предположила Нэнси, и она не узнала бы его лучше, чем в день первой встречи на пивной вечеринке.

— Значит, он умел слушать, — высказал я осторожное предположение, — был как губка?

— Нет, — возразила она, — как стенка. Казалось, он вообще не слушает. Не знаю, как вам объяснить. Нельзя сказать, что он не обращал на меня внимания, когда я говорила. У меня было ощущение, что ему интересно.

Нэнси сказала, что ходит на сеансы к психотерапевту в Хофстре, она могла бы позволить себе любого самого дорогого специалиста в трех соседних штатах, но не хотела, чтобы родители узнали и стали контролировать ее расходы. Во всяком случае, отношения Нэнси и Патрика были основной темой во время этих сеансов.

— Мне ведь и правда не нравилось, как развиваются наши отношения, поэтому мы вырабатывали стратегию, как поговорить с ним. Делать это нужно было очень спокойно. Мы даже репетировали. Я решила, что в следующий раз, когда мы куда-нибудь пойдем, я заведу разговор. Но я все еще очень, очень волновалась.

— Могу понять.

— Правда? Послушайте, я хочу, чтобы все было ясно. Меня волновал не секс. Я не девственница. Проблема не в том, чтобы меня трахнули. На женское тело всегда найдется спрос. Даже на такое, как у меня. Хотя мне знаком утренний взгляд.

— Взгляд? — удивился я.

— Парень поворачивается, видит меня и удивляется, сколько должен был выпить накануне вечером, чтобы оказаться в моей койке. — От осознания солидарной мужской вины я не нашелся, что ответить.

— Ну, и что же произошло?

— Я не знаю, — ответила Нэнси с нервным смешком, — я хочу сказать, не знаю, что нашло на Патрика. В тот вечер, придя за мной к общежитию, он спросил, дома ли Мария. Когда я сказала, что она уже смылась, он… ну, он…

— Взял инициативу на себя, — подсказал я.

— Он взял меня и инициативу, прямо на полу в комнате общежития. А почему — из-за того, что почувствовал, что я собираюсь с ним говорить, или это было совпадение, — не могу сказать.