Хождение к Студеному морю - [78]

К полудню наст мягчел, и собаки проваливались, раздирая лапы об его острые кромки. Приходилось останавливаться, дожидаясь, когда немного подморозит. В итоге за день он преодолевал в общей сложности меньше тридцати километров.

Из-за слепящих лучей солнца и блеска наста в глазах появилась болезненная резь – казалось, будто песок попал. Когда Корней закрывал глаза, в них вместо черноты начинал полыхать яркий малиновый свет. Скитник знал, что это верный признак снежной слепоты, и если глазам не дать отдохнуть в абсолютной темноте, начнутся мучительные боли с последующей потерей зрения. Как ни хотелось, а пришлось встать на дневку. Завязав глаза шарфом, забрался в спальный мешок. К утру резь и малиновые сполохи пропали. Чтобы избежать их повторения, Корней выкроил из куска шкуры полоску с узкой щелью для глаз. Приделав к концам вязки, надел «солнцезащитные очки». Они ограничивали обзор, зато глазам было комфортно.

Как и предсказывали эвены, весна стартовала резко, словно по команде. Теплый юго-восточный ветер каждый день заметно съедал снежный покров. Отяжелевшие сугробы на глазах оседали. Во второй половине дня снег начинал немилосердно липнуть к полозьям, а у собак набиваться между пальцев. Смерзаясь в ледяные комочками, они натирали им лапы. На следах появились алые капельки. Половина собак захромала. Жалея их, скитник то и дело останавливал упряжку и осторожно выковыривал намерзшие ледышки.

В последующие дни снег к полудню до такой степени насыщался влагой, что превращался в жидкую кашу. Полозья оставляли за собой быстро наполняющиеся водой траншейки. Нарты заваливались в этой хляби то на правый, то на левый бок, а порой почти тонули. Требовалось немало усилий, чтобы вытащить их. Остановки участились. К вечеру лайки так изматывались, что, тяжело дыша, начинали с мольбой оглядываться на хозяина: когда же остановка?

Дневной ход сократился до десяти километров. Промучившись так пару дней, Корней изменил распорядок: днем спал, а ближе к ночи, когда подмораживало, трогался в путь.

На нарты садился редко – жалел собак. А чтобы меньше проваливаться самому, соорудил из ивняка и веревок снегоступы. Растревоженная культя каждый шаг напоминала о себе острой болью, но скитник, стиснув зубы, терпел. Ведь лайки были не просто его тягловой силой и надежными помощниками, они стали близкими друзьями.

Чтобы собаки меньше вязли и не резали лапы об острые кромки наста, Корней пошел на крайнюю меру – отрезал подол малицы и сшил на лапы мешочки с завязками.

Ложась спать, он всякий раз просил Господа о даровании мороза. Даже во сне мечтал о нем. И Бог смилостивился – холода вернулись! Да еще какие – сразу минус двадцать. Началась весенняя карусель. Вчера оттепель, сегодня мороз. На следующий день снова оттепель. А то вдруг заметет на сутки. Потом вновь припекает солнце.

В один из таких дней Корней наблюдал необычное явление: ближе к полудню на небе ясно обозначились три солнечных диска в ореоле сияющих радуг над всеми тремя. Сами «солнца» были очень странными: светили каким-то неестественным, неживым светом.

День удлинялся. Вечерняя заря плавно перетекала в утреннюю. Небо вечерами расцвечивалось мягкими и нежными, словно в противовес суровому пейзажу, красками. Захочешь нарисовать более красивую картину заката, как ни старайся, какие краски ни используй, не получится. Зачастили миражи: в дрожащих струях воздуха вырастали и через какое-то время таяли то айсберги, то горы, то скалистые острова. Они были настолько реальны, что даже собаки порой обманывались.

Впереди открылось большое озеро. Изъеденный солнцем ноздреватый лед сплошь залит талой водой. По нему ехать было гораздо легче, однако собаки поначалу упрямились – не желали заходить в воду. Но когда поняли, что по льду нарты едут сами, принялись, не дожидаясь команды, сворачивать к каждому попутному водоему.

Как-то утром Корнея разбудил свистящий шелест множества крыльев. Высунув голову из палатки, он обомлел – небо было черно от утиных стай. Они летели так густо, что казалось, касаются друг друга крыльями. Стрелять можно было не целясь, но зачем? Мяса еще достаточно.

На широких заберегах речушек и озер уже гогочут гуси. У них самый продолжительный период гнездования. Это вынуждает их селиться на первых же проталинах. На глади мелководья можно заметить неподвижные ряды спинных плавников. Это рыбы греются в потеплевшей воде. Хотя повсюду еще снег и лед, все спешат – полярное лето короткое, надо успеть отложить яйца, вывести, выкормить и поднять на крыло потомство.

В последние дни весна набрала благодаря начавшемуся полярному дню сумасшедшую скорость. Ровная, как стол, тундра от быстрого таяния снега превратилась в «море». Ехать стало невозможно. Куда ни глянь, кругом вода, из которой кое-где торчат кусты, кочки, тонкие стволы лиственниц. Лишь на озерах лед все еще стоит. На островках, опушенных голым ивняком, как на библейских ковчегах, спасается от потопа самое разное зверье. Забыв вражду и распри, стоят бок о бок линяющие песцы, лисицы и зайцы. Особенно много леммингов – вода затопила их подземные убежища. Над всем этим барражируют величественные беркуты, мелькают стремительные сапсаны. Стервятникам сейчас раздолье.