Хосе Рисаль - [88]

Визит назойливого августинца обращает мысли Рисаля в другую сторону: он еще не вдоволь посмеялся над монахами, надо создать еще одну сатиру. Он лихорадочно пишет ее — и не заканчивает. Эта работа — вершина антицерковных, антимонашеских памфлетов Рисаля, начатых еще в 1884 году. Но если в ранних работах Рисаль вкладывал насмешки над религией в уста земных людей, то теперь главным действующим лицом становится сам бог-отец, комическое снижение которого дает неотразимый эффект: он выступает как добродушный и немного рассеянный старик.

«Прошли века, — пишет Рисаль, — с тех пор как бог-отец забросил дела нашего мира, поручив управление им святым и другим модным идолам, которых люди в своем безумии стали обожествлять. Он увлекся другими солнцами и планетами, побольше и получше наших». Спохватившись, господь решил посмотреть, что же происходит на земле, и взор его упал на Филиппины. «Все там скакали и несли вздор, посвящая и прыжки и вздор ему, предвечному отцу… Предвечный отец решил, что он бредит. Он поправил очки и присмотрелся повнимательнее».

Призвав архангела Гавриила, бог-отец просит объяснить происходящее. Тот разъясняет, что такого поведения требует монах. Гавриил кратко излагает историю земли, и бог-отец возмущается захватом Филиппин Испанией и папами, правящими от его имени. Он выведен как забывчивый, во честный старик:

«… Так как ты их называешь?

— Монахи.

— А, ну да, монахи. Странное название. Не помню, когда я их создал».

Гавриилу надоедают расспросы, и он сваливает дальнейшие разъяснения на апостола Андрея, покровителя Манилы. Святой Андрей страшно пугается:

«— О боже, я здесь ни при чем. Я не виноват, я не хочу иметь дела с этими людьми, я честный святой, да и красноречием не отличаюсь. Я ведь человек неученый. Пусть они оставят меня в покое, мне и так хватает забот.

— Но ведь ты покровитель Манилы?

— Нет, нет… то есть да… нет, отче… да, отец… я хочу сказать, да, конечно, но нет… нет».

Наконец кто-то предлагает выслушать самих филиппинцев, и мысль эта так понравилась богу-отцу, что он, не сдержавшись, восклицает по-французски: «А la bonne heure!» — «В добрый час!» Однако же филиппинцы несут такую чушь, что бог-отец только разевает рот. Он возмущается, что святой Петр пускает на небеса всякий сброд. Осерчав вконец, бог-отец велит гнать всех прочь, а Иисусу приказывает спуститься на землю и разобраться во всем, что там творится во имя его.

Иисус и Петр спускаются на землю. Здесь, как всегда у Рисаля, тон резко меняется, от сатиры он переходит к мелодраме — небесные посланцы скорбят при виде происходящего на земле. Они решают сначала побывать в Гонконге, чтобы подготовиться к путешествию на Филиппины. Иисус принимает облик филиппинца, Петр — китайца. Когда посланцы небес попросили у монахов ночлега, их, как людей безденежных, просто выставляют за дверь. Наконец они садятся на пароход и прибывают в Манилу, где опять-таки убеждаются в богатстве доминиканцев, хотя, говорит святой Петр, «если я правильно помню, Доминик уверял меня, что его последователи приняли обет бедности». На таможне у них отбирают деньги, Иисуса Христа обзывают реформатом, а найдя записи, которые он ведет для отчета богу-отцу, также и бунтовщиком и заключают в тюрьму. Святому Петру удается улизнуть — он и на сей раз предает своего господина. На этом повествование обрывается, и каковы дальнейшие приключения Иисуса и Петра на Филиппинах, мы не знаем.

Это блестящее литературное произведение остается незавершенным — мешают дела с колонизацией Северного Борнео. Прайер обещал землю, Березовский рассказал, как на ней живут «по правде», — существуют же толстовские колонии в России! След Березовского затерялся, но с Прайерами он поддерживает оживленную переписку, и они настойчиво зовут его приехать и все увидеть самому. В марте он совершает короткую поездку в Сандакан — в то время небольшое селение с китайским базаром, с немногими деревянными домами для европейцев, а в остальном — свайные туземные хижины. Но земли богатые. Уильям Прайер предоставляет в его распоряжение несколько лодок, и Рисаль тщательно осматривает окрестности: здесь можно сразу же заложить дома, здесь придется корчевать джунгли, а здесь необходимо осушение.

Но возникают трудности юридического порядка: поселенцы должны жить по британским законам, им не будет предоставлено особое законодательство, но свободы гарантируются в той же мере, как* и для других подданных: налоги одинаковы, воинской повинности нет. Вызывая немалое удивление Прайеров, Рисаль требует письменной гарантии, что филиппинцы не будут подвергаться дискриминации в области образования и даже что «им будет разрешено красить дома в любой цвет» (этот кажущийся нелогичным пункт объясняется тем, что испанцы на Филиппинах даже за разрешение выкрасить дом взимали особую плату). Пожимая плечами, Прайер пишет нелепые, с его точки зрения, бумаги.

Теперь надо получить подтверждение этих гарантий от британского губернатора Прайер всего лишь делец, только власти могут распоряжаться и землей и людьми. Но губернатор в отпуске, его замещает Александр Кук, к которому Рисаль и отправляется с официальным визитом. Изнывающий от жары чиновник, небрежно взглянув на листки, говорит, что все это чепуха, вещь само собой разумеющаяся, и тут же предлагает Рисалю 5 тысяч акров земли бесплатно, с освобождением от налогов на три года. Рисаль ошеломлен, но соглашается.