Хорошо в деревне летом - [33]

– С такой готовкой и я управлюсь! Нарезал-заморозил – и всего делов.

– Занимайся, – развела руками Зоя Ивановна и вышла.

Иван Ильич вытер лоб.

– Выручили, спасибо, – сказал он Горобцу. – Я сроду котов не держал… Откуда столько про них знаете?

– Писал как-то об одном питомнике, – улыбнулся журналист. – А Зоя Ивановна его еще полюбит, вот увидите. Вон красавец какой.

Кешка мяукнул, уселся перед печкой и принялся намывать мордочку.

– Наполнитель этот вроде в магазине был, – задумчиво сказал Иван Ильич. – Может, и лотки есть. После завтрака схожу.

– Я с вами, если не против. Заодно деревню покажете.

– Да кто же против! И вы… извините меня за тот разговор. Я с психу за языком вообще не слежу.

– Дело прошлое. Да и статья – дрянь, чего там скрывать. У меня на сбор материала времени практически не было, а информации – кот наплакал.

– Коты вообще не плачут, – улыбнулся Иван Ильич.

– Вот именно.

Вошла Зоя Ивановна, в руках она держала поднос, на котором стоял чайник и большая миска, полная дымящихся блинов. Аромат начинки – до корочки обжаренного фарша с румяным луком и специями – до слез защекотал ноздри голодного Ивана Ильича.

– Вань, ты хоть бы стол накрыл!

– Заболтался, – он вскочил и подошел к буфету, где тетка держала посуду. – Мы после завтрака в магазин пойдем. Нужно чего?

– Муки купи, – ответила Зоя Ивановна, ставя поднос на стол. – Вечером испеку чего-нибудь.

От одной мысли о теткиной выпечке заныл желудок. Иван Ильич, расставляя тарелки на столе, с ужасом подумал об ужине.

– Я, кстати, не сказал: Сергей у нас поживет несколько дней.

– Максимум неделю, – вставил Горобец.

– Да на здоровье, – улыбнулась тетка и тоже села за стол, – мы только рады. Тем более с настоящим журналистом никогда не была знакома. Очень интересная работа, наверное. Командировки, разные люди…

– Вот за ужином и расскажет! – подхватил Иван Ильич. – Так может, я у Лизаветы еще тех колбасок возьму? Последний раз отлично посидели…

– Пива больше не хочется, – поморщилась Зоя Ивановна.

Горобец понял, что снова пора вступать в разговор и сказал:

– А я на всякий случай коньяк прихватил и шоколад хороший. Наш, приморский.

– Со знанием дела человек в деревню ехал, – одобрил Иван Ильич. – В нашей лавке одни сникерсы засохшие, нормального шоколада не возят. Но лимончики я там давеча видел, вполне живые.

– Значит, колбасок, лимончиков и муки все-таки купи. Не сегодня займусь выпечкой – так завтра, – вздохнула тетка.

– Вы с ее плюшками осторожнее, – предупредил журналиста Иван Ильич, когда, позавтракав, они вышли из дома, – с виду красивые, а в рот возьмешь – наружу просятся. Я для виду ем, и то как отвернется – в карман прячу.

– Запомню, – рассмеялся Горобец. – А блины замечательные были.

– Да, она кулинарией увлеклась, когда на пенсию вышла. И все замечательно выходит, но как печь начинает – хоть из дома беги. И никто ведь не скажет, уважают, да и обидеть не хотят.

– Неужели сама не чувствует?

– Сама-то тетка выпечку не ест, – пояснил Иван Ильич, – фигуру бережет.

Они некоторое время шагали молча. Поднявшийся было ветер стих, выглянуло солнце, и в деревне было по-зимнему уютно. И не скажешь, что такой замечательный день начался с пожара.

– Церковь красивая у вас, – заметил Горобец, увидав ослепительно сверкающий крест. – Интересная.

– Это бывший клуб. Когда поп приехал, решили там церковь сделать – все равно закрыто было. Крест привезли откуда-то, а Василий позолотил, еще фрески внутри рисовал. Я сам не был, но говорят, красиво получилось, народ потянулся… А первое время отец Геннадий чуть не впроголодь жил – им же зарплату не платят.

– И правильно делают. Это как у официантов: больше стараешься – больше чай. А зарплаты у них тоже, можно сказать, нет – думаю, так и надо, если с людьми работаешь.

– Чтобы люди и платили? – уточнил Иван Ильич.

– Не совсем… А это магазин? – журналист издали разглядел надпись «Продукты», украшавшую лавку Мурашовых.

– Он самый.

На крыльце сидел Мураш, грелся на зимнем солнышке.

– Как устроились на новом месте? – спросил он журналиста.

– Отлично, – Горобец поднялся на крыльцо. – Даже удачно вышло с этим пожаром: пришлось бы на окраине жить, а так – почти что в центре.

Мураш закивал.

– Это да, это да. Мы на хуторе, впрочем, привыкли, – добавил он с мудрым видом. – А вы как, за хлебушком или чего посерьезнее надо?

– Кот Василия нашелся, – объяснил Иван Ильич. – У вас вроде наполнитель был.

– Есть, есть. Его один Васька и брал для своего, другие газетами обходятся. Но держим. Лизка давеча ругалась, что заказала с запасом, а покупать теперь некому. Во обрадуется!

Мужчины втроем зашли в магазин. Внутри было, как всегда, сумрачно. Полки привычно ломились от товаров первой необходимости. Кузьминична глядела из-за прилавка с необычным любопытством.

– Здрасьте! – поприветствовала она покупателей. – А это вы с Назаренкой приехали? Журналист?

– Я самый. Сергей Горобец, – он протянул руку.

– Вся деревня болтает, – сообщила Кузьминична, по-женски стеснительно отвечая на рукопожатие. – Говорят, вы про нас статью будете писать к Васькиной выставке.

– В основном про него, но с подробностями. Наверняка и местных упомяну: друзей, соседей ближайших…