Хороший год - [20]

ГЛАВА 6

С минуту мужчины молча разглядывали друг друга, затем Руссель растянул губы в улыбке (не зря же он тренировался по дороге сюда) и подал Максу мясистую пятерню:

— Руссель, Клод.

— Скиннер, Макс.

Руссель мотнул подбородком в сторону пса:

— Моя собака, Тонто.

— Ага. Руссель, Тонто. — Макс наклонился и погладил животину. В воздух поднялось голубое облачко. — Он всегда такой голубенький? Очень необычная расцветка. В жизни не видал голубого терьера.

Руссель пожал плечами:

— Я опрыскивал виноградник, а ветер переменился...

Тонто тем временем шмыгнул мимо Макса в кухню.

— Проходите, пожалуйста, — пригласил Макс.

Руссель стащил с головы кепку и последовал за хозяином дома.

В кухне они застали Тонто за излюбленным занятием мелких самоуверенных псов: подняв лапу, он окроплял ножку кухонного стола. Гаркнув на Тонто, Руссель рассыпался в извинениях.

— Впрочем, — заметил он, — это верный знак, что вы ему по душе.

— А что же он делает, если человек ему не по душе? — поинтересовался Макс, бросая на пол старую газету, чтобы промокнуть лужицу.

— A, le sens de l'humour anglais[51], — все с той же натянутой улыбкой отозвался Руссель. — Мой портной очень богат, так?

Макс никогда не мог понять, каким образом эта фраза вошла во французский язык и отчего она так веселит французов, но старательно улыбнулся. Руссель чем-то очень располагал к себе: к тому же он явно старался понравиться Максу. И даже был готов помочь.

— Хочу предупредить насчет водопровода, — начал Руссель. — Когда уровень воды в колодце понижается, случаются кое-какие заминки. Насос старый, его приходится взбадривать. С канализационным отстойником своя histoire[52] — как задует мистраль, он может закапризничать. — Наклонив голову, он посмотрел на Макса из-под кустистых, выбеленных солнцем бровей и выразительно постучал пальцем по носу. Histoire, очевидно, была не из приятных. — В последние годы у вашего дяди Скиннера стало сдавать зрение, и всем этим занимался я. — При упоминании покойного хозяина Руссель с благочестивой миной перекрестился. — Un vrai[53] джентльмен. Мы с ним были, поверьте, очень близки. Почти как отец с сыном.

— Я очень рад, что вы о нем заботились, — отозвался Макс, стряхивая Тонто, любовно облапившего его ногу.

— Ben oui[54]. Почти как отец с сыном.

Очнувшись от воспоминаний, Руссель провел пальцем по столешнице. Результат его определенно удивил — будто в нежилом запущенном доме пыль в диковину.

— Putain![55] — в сердцах воскликнул он. — Вы только посмотрите. Без генеральной уборки здесь не обойтись, стало быть, нужна добросовестная femme de ménage[56].

Руссель поднес испачканный пылью палец к самому лицу Макса, потом хлопнул себя по лбу:

— Ну конечно! Вас выручит мадам Паспарту, сестра моей благоверной.

В подкрепление сказанному он хлопнул ладонью по столу, подняв целое облако пыли. Макс и Тонто смотрели на него, склонив голову набок.

— Не женщина, а сущий ураган. От нее ни пылинки не скроется, она maniaque[57] на чистоте. Как увидит грязь, уничтожает ее на месте.

— Да это просто мечта молодого холостяка. Но она, наверное...

— Mais non![58] Вам повезло, она сейчас в простое. Готова приступить хоть завтра, — заверил Руссель, а про себя подумал: "По мне, так чем быстрее, тем лучше".

Вообще-то он хорошо относился к свояченице, но когда она сидит без работы, в доме от нее спасу нет: вечно скребет все, что не может от нее сбежать, переставляет и полирует мебель, без конца наводит красоту. Того и гляди зятя тоже обмахнет пыльной тряпкой.

Максу стало ясно: если он хочет с Русселем поладить, то отказываться от услуг мадам Паспарту нельзя.

— Замечательно. Как раз то, что мне нужно.

Руссель просиял: еще бы, так ловко провел щекотливые переговоры. Супруга будет в восторге.

— Нам надо отметить знакомство, — предложил он, направляясь к выходу. — Подождите здесь.

Тонто опять стал домогаться ноги Макса. Что побуждает маленьких собачонок так вожделеть человечьих конечностей? Нет ли здесь связи, пусть и весьма отдаленной, с неотразимой привлекательностью высоких женщин для мужчин-коротышек? А может быть, страсть Тонто объясняется еще ни разу не изведанной им близостью к молодой английской ноге? Макс снова стряхнул с себя пса и, чтобы отвлечь, бросил ему горбушку батона.

Руссель вернулся с бутылкой и торжественно вручил ее Максу.

— Marc de Provence[59], — объявил он. — Сам сделал.

Этикетки на бутылке не было, а внутри колыхалась густая, светло-коричневая, маслянистая на вид жидкость. Наверно, хорошо переносит транспортировку, подумал Макс. Они подняли бокалы за здоровье друг друга.

От первого же глотка на глаза навернулись слезы, гремучее пойло сразу напомнило Максу столь же отвратительный напиток из дядиного погреба.

— Скажите-ка, — обратился он к Русселю, — что вы думаете про наше вино, "Ле-Грифон"?

Тыльной стороной ладони Руссель утер рот, чтобы на губах не вздулись пузыри.

— Une triste histoire[60], — промолвил он. — Готов признать, винишко малость простовато, малость неотесанное. — Он замолк, покачал головой и улыбнулся. — Нет, если начистоту, это мягко сказано. Наши остряки называют его jus de chaussette