Хорошие люди - [58]
— Ша-а-го-ом… марш! — старшина Соколов отстал от роты и пристроился к Вахтомину. — Два наряда вне очереди захотел?
— Хоть десять… — Станислав хотел сказать эти слова громко и членораздельно, но из глотки вылетели лишь хриплые жалостливые звуки. Станислав прокашлялся и сплюнул в сторону. — Я не могу больше бежать, товарищ старшина, хоть расстреляйте!
— Можешь! Марш!
— Вы издеваетесь надо мной, товарищ стар…
— Не разговаривать в строю! Подтянуться! Раз-два, раз-два, правое плечо вперед! Левой, левой, раз-два-три… Запевай!
Рота повернула в обратный путь. Сколько километров они прошли? Пять? Десять? Во всяком случае, еще осталось столько же. Может, бега больше не будет? Хорошо бы так и пройти их, эти оставшиеся километры — пусть строевым шагом, пусть с песней…
— Бего-о-ом… марш!
Все повторилось. Снова усталость валила с ног, пот застилал глаза, сапоги «прилипали» к земле. Но тут произошло чудо. В тот самый момент, когда Станислав подумал, что больше не выдержит, что вот-вот он снова перейдет на шаг, — в этот самый момент, вздохнув, он почувствовал, что воздух попал в самый далекий уголок его легких, напоил их животворным кислородом, освежил сердце. Станиславу стало легко, как в сказке. Теперь даже капли пота, стекающие по его лицу, были приятны; была приятна тяжесть в ногах. Появилось изумительное ощущение всего себя — своих рук и ног, тела, «завернутого» в бушлат. Станислав с необыкновенной легкостью ускорил шаг, догнал солдата, за которым бежал с самого начала, обогнал его, увидел круглые глаза старшины Соколова, но не понял, почему старшина нахмурился. Через минуту сознание отметило команду: «Шаго-ом… марш!» Станислав пожалел о том, что больше не надо бежать.
Вот и все. Ничего особенного. Значит, надо только терпеть и бежать. Бежать и терпеть. И потом станет легко. Когда умерла мать, они бежали с Юркой от самой школы до деревни Вахтомино. И тогда вот так же пришло второе дыхание…
После марша-броска рота целый час приводила себя в порядок Станислав чистил на улице сапоги, когда рядом остановился старшина. Станислав вытянулся по стойке «смирно».
— Вольно, вольно… — Соколов присел рядом на ступеньки крыльца. — Жив, рядовой Вахтомин? — Даже когда старшина разговаривал спокойно, создавалось впечатление, что он недоволен собеседником и вот-вот объявит ему наряд вне очереди.
— Так точно, жив.
— А ты собирался лечь в арык отдохнуть.
— Я не хотел в арык.
— Ну рядом… Так наказать тебя или не надо? Или теперь ты сам все соображаешь?
— Так точно, товарищ старшина, соображаю.
— Что ты соображаешь?
— Что вел себя недостойно.
— Больше не будешь хныкать?
— Никак нет!
— И отставать не будешь?
— Может, и буду поначалу, вы не ругайтесь. Я привыкну.
От любви до ненависти один шаг, обратный путь не длиннее: Вахтомин проникся уважением к старшине Соколову. Хоть и не видел Станислав на задубелом лице старшины внешних следов участия, хоть и звучал голос Соколова сухо и по-командирски грозно, хоть и смотрел старшина Соколов на рядового Вахтомина все теми же круглыми стальными глазами, не предвещавшими ничего хорошего, тем не менее все изменилось. Не стало больше старшины, который придирается к рядовому Вахтомину по всякому пустяку только потому, что не любит этого солдата; но зато появился в роте старшина Соколов, желающий Вахтомину добра…
— Все же старайся не отставать, — закончил старшина, поднимаясь с крыльца и поправляя портупею. — Старайся найти в себе силы… Они есть, их нужно только вызволить…
В следующий раз Станислав бежал более уверенно, но все равно испытал все те трудности, которые мучили его раньше — и усталость, и жару, и тяжесть амуниции… Но на этот раз он страдал молча.
После полугодового «карантина» в маленьком высокогорном городке молодых солдат распределили по подразделениям. Станислав попал в часть, расположенную на юге Узбекистана. Стоял конец апреля, деревья шумели молодой листвой, ярко светило солнце, и было невозможно осознать, что где-то далеко в деревне идут дожди. Правда, дожди идут теплые, ласковые. В России ощущаешь весну настолько сильно, будто ты сам — часть весны. Запах мокрых деревьев, пробуждающихся к жизни, распаханный чернозем на колхозных полях, пенье птиц и теплый ветер, ласкающий лицо, — все это в большой степени волнует и будоражит.
И вспомнилась ему Оля Барабанова. Станислав ни на минуту не забывал о ней, хоть и не получал от нее писем. И сам не писал — не знал адреса. Он написал в Москву на адрес медицинского института, но письмо почему-то вернулось. Он написал в Вахтомино: «Юра, дойди до села, узнай у Барабановых адрес Оли». Младший брат ответил: «Софья Николаевна сказала, что у нее нет адреса». Это сообщение выбило Станислава из равновесия. Именно в тот день он впервые нагрубил старшине Соколову и получил наряд вне очереди. Станислав чистил на кухне картошку и вспоминал все, что знал о Софье Николаевне — и хорошее, и плохое. Почему-то больше вспоминалось плохое; пришел на память тот час, когда Софья Николаевна попросила Станислава из дома… И хоть потом все устроилось, хоть впоследствии Софья Николаевна вежливо встречала его, Станислав не мог вычеркнуть из памяти минуты унижения, которые доставила ему эта женщина. Теперь Оля была далеко, Станислав — еще дальше; где-то на Дальнем Востоке служил Олин брат Венька, а где именно — Станислав тоже не знал.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.