Хорошенькие не умирают - [48]

Но я вот о чём. За те годы, что я читаю цикл, автор придумал множество конфликтов и оснований для них, создал коллекцию целей и мотиваций. Но к последним книгам всё очевидней, что валюта в его мире очень простая — любовь и, как следствие её, преданность. Второе, впрочем, необязательно.

И это тоже базовый закон жанра: чем волшебней антураж, тем проще и понятней кодекс.

Но я с удивлением понимаю, что в самой обыкновенной жизни, которая несколько сложней литературных схем, интерес к ситуации пропадает совершенно, когда уходит любовь. Она вроде бы давно не аргумент для взрослого человека (есть сколько угодно более соблазнительных приманок), но где-то обязательно должна быть — своя ли, чужая, взаимная или нет. Вроде маленького ночника в огромной полутёмной комнате, набитой подарками: можно не обращать на него внимания, но только пока он горит. Когда гаснет, остальная гора сюрпризов теряет цену.

Если в условиях задачи есть какие угодно бонусы, но нет любви, азарт постепенно угасает. «Что я здесь делаю и стоит ли это усилий?» — спрашиваешь себя неизбежно, как только из истории уходит любовь, и тень любви, и её след. Когда же она уходит из жизни, образуется удивительная, почти безвоздушная пустота там, где прежде были цели и награды. Интрига, связанная с искусством, самолюбием, деньгами, манипуляцией, да хоть с чем, перестаёт захватывать, когда некого и некому любить. Волшебная кладовая теперь — не более чем склад предметов, приблизительно похожих на те, что уже видел. Никаких вопросов, кроме как «Зачем?», и ответить на это нечего.

Когда в тёмный склад превращается другой человек, это потеря. Ему нечего пожелать, кроме сытости и здоровья, другие параметры его жизни вас уже не волнуют. Эти, собственно, тоже, но хоть что-то должно остаться после того, как погас ночник. Сыт, здоров и несчастлив, и это навсегда.

* * *

Есть отношения, из которых невозможно выйти, не чувствуя себя предателем. Как ни обговаривай всё, ни желай другому удачи напоследок, останется привкус собственной подлости. Что забавно — с обеих сторон. Каждый знает в глубине души, что бросил — не то чтобы в беде, но в беду, обошёл на узкой тропинке через топь и как бы случайно задел плечом. Второй, может, только ноги замочил, но ты не оглянулся проверить.

Такое случается, когда человек тебе очень много дал. Неважно, сколько ты ему в ответ, всё равно мучит ощущение своей неблагодарности. Потому что по-хорошему надо бы жизнь взамен, только кому она нужна.

Дверь в стене

Странно, что в детстве невинный рассказ Уэллса казался мне жутким. Что там такого, кроме соблазнительного сада за зелёной дверью в белой стене и того факта, что герой потом погиб? Дверь могла быть приманкой, за которой нет ничего, кроме уродливой смерти, но в тексте на это никаких указаний. Или я жалела жизнь, которая прошла на фоне желания странного — неплохая, в сущности, жизнь, могла быть счастливой, если бы не мираж.

Сейчас я бы сказала, что страшней всего возможность, упущенная осознанно. Не то что мог бы свернуть в переулок и встретить счастье, но не пошёл — а свернул, встретил, взвесил, оценил и решил не брать. Дорого, блин. Или маловато будет. Или не вовремя. Требует жертв или дополнительных усилий. Есть более притягательные возможности. Или ещё какой изъян будет у этого счастья, которое пришло в руки. Поэтому аккуратно ставишь его на место (или закрываешь дверь) и идёшь по своим важным делам с приятным чувством, что проявил волю, не разменялся на ерунду и не дал себя провести.

Хуже всего, что через какое-то время именно этой ерунды начинает сильно не хватать. Каждый день видишь, что вот здесь бы с ней было хорошо, и тут бы вышел страшный профит, а тут без неё просто дышать нельзя. Там, где оставил, её, разумеется, уже нет.

Упущенная возможность начинает мерещиться на каждом углу, но всё не то и не так. Прежние цели обесцениваются. Выискиваешь всюду именно ту зелёную дверь — пропуская синие, красные и все прочие, включая кованые калитки. Жизнь превращается в череду потерь, а всего-то беды — что однажды был слишком рационален.

Миражом может стать человек, несделанная книга, неначатый бизнес или нерождённый ребёнок — каждый ломается на чём-то своём. Главное, на темечко постоянно капает это «Упустил. Упустил. Упустил». И узнать, сколько потерял на самом деле, невозможно, да и на горевание уже потрачено в разы больше.

Ничем это не лечится, кроме тупой формулы «увидел — бери, не взял — забудь», но когда всё было так просто, когда так легко…

* * *

Однажды мой друг улетал в Таиланд, и я написала для него немного странных, похожих на заговор слов, стараясь утешить. «Не сомневайся в главном, — добавила в конце, — цвет волос и адрес у меня никогда не изменятся». Удивительно, что уезжающего всегда жаль. Человек собирается провести полгода в Азии, в удовольствии и путешествиях, а за него почему-то грустно так, что хочется давать невнятные обещания, обвешивать амулетами, благословлять и на всякий случай просить прощения. Это не тревога и не собственное огорчение от разлуки, другое.

Он уедет и потеряет для себя часть событий в том мире, где жил. Земля под его ногами прокрутится чуть быстрей, и без него произойдёт какая-то жизнь, о которой он потом узнает только по пересказам. То, что у него этот фрагмент заместится новыми впечатлениями, ничего не меняет. Путешествия — это всегда эльфийские похищения: выкрадывают человека, и для всех он немножечко умер. Люди учатся жить без него, иногда слишком быстро — он возвращается, а место уже занято. Это бывает: можно не видеться с женщиной десяток дней, оставаясь с ней в одном городе, и она будет тебе верна, но уехал на неделю, и она вдруг изменила. То же случается с друзьями, работой и водопроводными кранами. Место не то чтобы мстит, оно обижается.