Хорошенькие не умирают - [25]
Несмотря на апрель, в Москве сегодня действительно выпал снег, а в Тель-Авиве открылся купальный сезон, и женщине на пляже теперь положены спасатель и кабинка. Город меж тем потихоньку убирается флажками — в этом нашем детском смысле, когда о ребёнке, принявшем бутылку портвейна, говорили «убрался». К концу недели во флажках будет всё — машины, окна, витрины и самые неожиданные предметы. Здесь это прилично: я расспросила людей, есть ли в иврите слова вроде наших «ватников», «поцреотов» и «колорадов», — никто не вспомнил. Похоже, страну им любить незазорно и рукопожатно. Это, конечно, неприемлемо, вкурено же вместе с бородой Толстого: русский интеллигент всегда находится в оппозиции к государству, потому что государство — машина насилия. Разве же станет приличный человек любить машину насилия? Да ни в жисть. Не таковы мы по природе своей, род наш пошёл от другой, интеллигентной, обезьяны, которая при виде такой машины взяла в руки палку, вставила ей в колесо и с тех пор, кажется, не вынимала.
Здесь же люди ни о чём таком не знают, развешивают флажки и готовятся делать
Объявления на израильском сайте про животных:
«Отдам бесплатно: ищут доброе сердце 2 очаровательных котёнка. В Тель-Авиве. А также продаётся 1,5 м деревянная кровать с матрасом 20 см (2 года) за 450 ш.».
Неуловимо напомнило анекдот. Надпись на памятнике: «Здесь покоится известный стоматолог Борис Рафаилович Кац. А его безутешный сын Моня принимает в его кабинете на Прохоровской, 21».
Всего три израильские новости из сегодняшней подборки.
Жительница Тель-Авива перерезала верёвку мойщика-высотника, который работал за её окном. По дороге в отделение задержанная буянила. Она выбросила из окна полицейской машины свои брюки и угрожала подать жалобу, что полицейские её изнасиловали.
Молодая женщина подожгла бензозаправочный шланг после того, как ей не дали сигарету на заправке: «Я была под воздействием алкоголя, но я мирный человек и хочу со всеми ладить».
Садовник, подрезавший ветви, застрял на дереве и не смог с него спуститься самостоятельно.
(Насчёт последнего думаю, что он был котик. Или внизу стояла женщина, которая хотела с ним поладить.)
Саша Гаврилов из тех уникальных людей, которые умеют одновременно смотреть, думать и говорить, а не как я, что-нибудь одно. Поэтому едва мы вошли на территорию тату-феста, он сказал примерно следующее: «Когда в обществе с низким уровнем агрессии люди пытаются её демонстрировать, получается вот так». Только он, конечно, выразился красивей и точней, но я не смогу повторить, потому что запоминать — это уже четвёртое дело.
Почти с порога мы натолкнулись на лоток с брутальными колечками, где среди прочего лежал перстень в виде черепа Микки-Мауса. Я сразу решила, что на сегодня мы увидели всё, но это была самонадеянность. Лавируя между красивыми татуированными людьми, мы выбрались во внутренний дворик, где происходило шоу с подвешиванием.
И тут я в очередной раз отметила разницу: в Москве обычно подвешивают (связывают, прибивают и т. п.) хорошеньких женщин, здесь же никакой половой, возрастной и эстетической дискриминации не наблюдалось — звездой шоу мог стать любой.
Сначала это был трогательный взволнованный юноша, который возносился, как ангел. Вознёсшись, он первым делом сделал селфи. И всё же он трепетал, было видно, что ему весело и упоительно жутко, даже спускался на минуточку поблевать, но потом самостоятельно вернулся на крюки.
Сослепу я заявила, что у человека, руководившего процедурой, «просто русское лицо», и Саша отметил мои сложные отношения с российской действительностью, потому что при ближайшем рассмотрении на ведущем обнаружились не только пирсинг и тоннели, но и вживлённые под кожу лба рожки.
Тем временем центрального персонажа заменили. Оба героя не были похожи на мазохистов — спины чистые, без шрамов.
— Ну да, — сказал незнакомый парень, — клиенты из толпы, подвеситься стоит шестьсот шекелей.
Они. За это. Платят.
Третьим стал русскоязычный дядька, пришедший с дочерью.
Я поняла, что заголовки для жёлтой прессы иногда не нужно придумывать: «Милая девушка в белом платье подвешивает своего отца». Ну да, всё так. Не удивлюсь, если это подарок ему на день рождения.
Трепетом здесь и не пахло, он же из России. Сигаретка, водичка — и уже, в общем, нормально.
А Саша сказал, что вот это всё, собственно, — череп Микки-Мауса как он есть.
На светофоре глубоко задумалась о том, как сказать на иврите: «Покойся с миром», и прошла на красный. Было бы смешно попасть под машину с этой мыслью, так и не узнав, как это будет во множественном числе мужского рода.
На улице Шенкин вдруг охватило острое чувство покоя, уюта и радости, даже приостановилась разобраться. Ничего не было на этом дождливом углу возле парка, кроме густого запаха травы. Мирный тель-авивский дух, лишённый здесь тревожной криминальной составляющей. Дом, суббота, отдых.
Полтора года назад привезла в Москву из турпоездки в Тель-Авив полупустую пачку ментолового «Винстона», который курил мой друг. Он ушёл чуть раньше, забыв её на столике в кафе, а я забрала. Всё это время хранила и, только переезжая, отдала подруге — у неё как раз кончились сигареты. Но до того мне была нужна вещественная связь с городом, с его теплом, чтобы потом вернуться. Я бы взяла камешек с берега, но здесь только песок.
