Хорошенькие не умирают - [15]

С друзьями же всегда получалась связка «ребёнок — ребёнок». Это мой товарищ по играм, у него могут быть другие друзья, и у меня тоже, мы ничего друг другу не должны. О заботе речи нет — если сбегаешь с приятелем в Африку, странно требовать, чтобы он нёс твой рюкзак.

С другом можно наделать рискованных вещей. Скажем, если бы мужчина подарил мне на день рождения марку ЛСД, я бы решила, что он мной не дорожит, раз подвергает риску. А с другом можно нализаться чего угодно, пока взрослые не видят. Мы совместного будущего не планируем, у нас только здесь и сейчас. И разумеется, никакого секса, потому что с детьми не трахаются, с ними только играют.

Другу я расскажу свои стыдные секреты, но с бедой пойду к мужчине. И когда речь зайдёт о больших ставках, останусь на стороне мужчины, потому что мы пара, связанная взаимной ответственностью. И у друга есть какие-то свои взрослые тётки, которые могут не пустить его в Африку, запереть дома и заставить быть серьёзным. Что ж, имеют право, и спасибо, если хоть мячик скинут.

У меня есть ценный друг, с которым мы ужасно похожи — манерой шутить, неусыпным контролированием собственной вменяемости, интровертностью и, как следствие, привычкой, если что-то пошло не так, править себя, а не остальной мир. Понятно, что при моих трудоголических идеалах мы регулярно говорим о том, как повысить работоспособность химическим способом, оставаясь в рамках закона. Ноотропы, стимуляторы, всякое такое. И тут внезапно пришли к изумительному открытию, которое заслуживает отдельного абзаца.

Чтобы стать более эффективным, лучше соображать и не отвлекаться, надо снизить тревожность.

Чёрт, может, вы знали, но почему мне никто не сказал?! Оказывается, значительное количество энергии уходит на то, чтобы справляться с тревогой и её последствиями. Сколько раз так было: на мне висят три работы, начинаю делать одну, тут же впадаю в панику, что две другие стоят! Хватаюсь за вторую — а остальные-то как?! В результате бросаю всё и жду, пока две задачи из трёх не потеряют смысл. Или всё же делаю, взяв себя за шкирку и разогнав процессор до запредельных частот.

Так вот, не надо подстёгивать нервную систему — точнее, можно, но это тупиковый путь. Лучше найти нечто, что снимет тревогу, не отупляя. Такие вещества есть, и доктора их знают. Вдруг окажется, что имеющейся мощности вполне достаточно, если не тратиться на панику по поводу своей несостоятельности. Наступит безупречное состояние, когда получается медленно-медленно спуститься с горы и поиметь всё стадо.

И даже, наверное, можно без веществ, если наладить режим сна и питания как-то самостоятельно — это сложней, но можно попытаться.

Интроверты, конечно, печальны, с этой их единственно возможной формой взаимодействия «будь недалеко, но не приближайся». Однако гораздо хуже те экстраверты, что не умеют толком общаться, а такое, к сожалению, бывает. В силу свойств личности они отчаянно лезут к людям, но пользоваться ими совершенно не умеют. Такой первым делом нарушит границы — сначала чужие, потом позволит это сделать со своими, всем нахамит, сам обо всех поранится и уползёт страдать в норку. В которой, конечно, долго не просидит и скоро выберется искать новый невытоптанный ареал или пойдёт наступать на старые грабли в надежде, что там уже забыли.

Совершенно неотразим «хорошо воспитанный экстраверт», жонглирующий социальными связями, умеющий держать дистанцию и внезапно сокращать её до допустимого минимума, способный вовремя исчезать и появляться. Сейчас я встречаю таких людей гораздо чаще, наблюдать за ними — большое эстетическое наслаждение.

А «хорошо воспитанный интроверт», наверное, ищет для себя айфонное приложение, где можно завести список друзей и «обязательных контактов», отмечать дни общения с ними и ставить напоминалки, чтобы никого не терять из виду слишком надолго.

* * *

«Слон красоты» — это не буква на вывеске отвалилась, иногда на человека в самом деле наступает слон красоты, тяжёлый, беспощадный и непоправимый.

Вкрадчивый женский голос:

— Вы у нас были раньше, есть какие-то предпочтения? Сегодня работают Анжела, Наташа, Илона и Марго, кого бы вы хотели?

— Мне всё равно, — отвечаю.

На том конце провода чувствую сдержанное удивление.

Достаётся Наташа, она приносит чай и мимоходом прикасается к моей талии. Первым делом спрашивает:

— А вы у нас были раньше? А у кого?

Наблюдающая за нами Илона ябедным голосом докладывает:

— Да уж не первый раз приходит и всегда к разным!

Наташа на секунду перестаёт делать то, что делала, и смотрит на меня, как на конченого подонка.

— Послушайте, это неправильно. Выберите кого-то одного. Я не говорю «возьмите меня», любую, кто понравится. Но каждая работает по-своему, а другая потом за ней переделывает.

В какой-то момент я чувствую полную беспомощность, неуловимо напоминающую о бондаж-сессиях: каждый пальчик завёрнут в фольгу, а рядом лежит айфон и спрашивает: «Ты не сердишься на меня?» Не могу же я с достоинством наклевать носом «Ах нет, я просто очень несчастна».

Через полтора часа беспомощность переходит в просветление, я понимаю, что в почте беснуется заказчик, в комментариях — тролль, кто-то доругивается со мной в чатике, с результатом, обратным спортивному — там за неявкой противника выигрывают, а тут побеждает молчащий.