Хомские тетради. Записки о сирийской войне - [2]
22.30. Мы в Триполи, идет дождь[1]. В условленном месте нас встретили трое крепких парней и отвели на квартиру, оказавшуюся совсем рядом. На лестнице темно, из стен торчат оборванные провода. В доме жуткий холод, но квартира оказалась просторной и красиво убранной: полы из отшлифованного камня, позолоченная мебель с бархатной обивкой, большой стеклянный канделябр. На стенах – картины и фрагменты арабской вязи в рамках. Д., молодой активист, приехавший из Хомса неделю назад, поставив ноутбук на низкий столик, чатится в скайпе. «Мне очень жаль, но квартира холостяцкая!» Включенный телевизор настроен на канал «Сирийский народ» – оппозиционная телестанция, вещающая из Великобритании.
Д. рассказывает нам о Жиле Жакье. «Режим уничтожил его намеренно, чтобы отбить у журналистов охоту приезжать в страну. Жакье убили в Акраме, квартале Аль-Джадиды, населенном лояльными к Асаду алавитами, прямо напротив рынка Аль-Бутул. Фальшивую информацию о месте предполагаемой атаки распространяли власти и один журналист-предатель». Рассказчик имел в виду Мухаммеда Баллу из арабской службы Би-би-си, ливанца по национальности, члена Сирийской национал-социалистической партии. Би-би-си, как говорят, принесла извинения за своего сотрудника[2]. Жиль Жакье, репортер «Франс-2», погиб в Хомсе 11 января во время артиллерийского обстрела города, где в то время находилась группа журналистов, работавшая в стране с санкции и под охраной властей. Вину за гибель журналиста правительство и оппозиция валят друг на друга. Все время, что мы будем находиться в Сирии, о трагедии с Жакье нам станут рассказывать многие, пытаясь убедить в виновности режима, хотя никаких неопровержимых доказательств мы так и не услышим.
Пришли какие-то люди. Главный среди них – А. наш проводник, бородатый, приземистый, улыбчивый. Одет в черное, в каждой руке – по мобильнику.
Д. продолжает свой рассказ о Жакье. Восставшие считают его shahid[3], как и всех жертв режима. На страничке Facebook, посвященной сирийской революции, прошлый четверг был объявлен Днем памяти Жиля Жакье; поминальными становятся все дни недели, а не только пятницы. Д. продолжает восхищаться погибшим французом: «Он приехал сюда, чтобы всему миру рассказать о страданиях сирийского народа». Координационные комитеты революции собирают доказательства того, что Жиль Жакье был убит властями. Парень приводит навскидку такие объяснения: shabbiha[4], свирепствующие в Хомсе, обычно являются выходцами из Акрама и прилегающих к нему кварталов;
оппозиционерам появляться там очень опасно. Университет, расположенный в западной части города, вообще объявлен военной зоной. По телевизору говорили о минометном обстреле, однако Д. утверждает, что у Свободной армии минометов нет, как нет вообще никаких тяжелых вооружений такого типа. Это его главный довод, и он его горячо защищает. В разговор вмешивается проводник, и начинается спор о минометах; для него калибр 60 мм, который весит девяносто килограммов, слишком тяжел, чтобы его мог нести один солдат. Я начинаю возражать, и наш спор тонет в деталях.
Время обеда. Сытная, обильная еда принесена из ресторана: курица, хумус, фалафель, салат. Наш проводник называет себя Al-Ghadah, что в переводе означает «Гнев». «Меня так прозвали в самом начале революции, но вообще-то я веселый!» Двое его приятелей – ливанцы, с их помощью нам завтра предстоит преодолеть ливанские пропускные пункты на границе. Дальше Гнев, который родом из Хомса, доведет нас до города. Весь переход распадается на четыре этапа и займет сутки, может, полтора дня. До границы на машине, потом несколько километров на мотоцикле, затем снова на машине.
Манон Луазо, моя знакомая журналистка, рассказывала, что ей, чтобы попасть на сирийскую территорию, пришлось идти по минному полю. Я спрашиваю, что об этом думает Гнев.
В принципе, нам это не грозит. Есть другие способы, они вполне надежны. Однако случиться может всякое. Сам Гнев ходил по минам только однажды. Но даже если придется, особой проблемы здесь нет: через пару недель после того, как правительственные войска заминировали приграничную полосу, САС расчистила в ней коридор трехметровой ширины. Это было два месяца назад. Один парень потерял на этом обе ноги. Мужчины хохочут: «Бу-у-ум!» – и руками показывают, как за спиной появляются крылышки. Как у ангела. Коридор отмечен камнями, по нему постоянно ходят контрабандисты. Гнев успокаивает: «Если придется идти там, я пойду впереди. Ваши жизни дороже моей». Сказано с пафосом, но искренне.
Вторник 17 января. Триполи – граница – Аль-Кусейр
5.30. Клич муэдзина. Очень мелодичный, многократно усиленный динамиками, он как бы взрезает плотную ночную тьму.
6.50. Подъем. Bleary grey morning[5]. В гостиной нас терпеливо поджидают двое проводников-ливанцев.
7.30. Отъезд. Белый микроавтобус, в салоне – плазма. За руль садится один из ливанцев. На экране возникает картинка, звучит приглушенная музыка. Под проливным дождем пробираемся по запруженным транспортом улицам Триполи. Окраина, промзона. Узкие ущелья на перевале занесены снегом, приходится делать большой крюк. Кроме того, надо обойти стороной два ливанских армейских блокпоста. А вообще самая короткая дорога – на север.
Исторический роман французского писателя американского происхождения написан от лица протагониста — офицера СС Максимилиана Ауэ, одного из рядовых исполнителей нацистской программы «окончательного решения еврейского вопроса». Действие романа происходит на Восточном фронте (Украина, Крым, Северный Кавказ, Сталинград), в Польше, Германии и Франции. Роман был написан автором от руки в съемной квартире на Чистых Прудах. В 2006 роман получил Гонкуровскую премию и премию Французской Академии и стал европейским бестселлером.За роман «Благоволительницы» автор получил Гонкуровскую премию и Большую премию Французской Академии (обе — 2006)
Книга-репортаж гонкуровского лауреата, автора романа «Благоволительницы», писателя и журналиста Джонатана Литтелла о поездке в Чечню в мае 2009 года. Впервые Литтелл оказался там в качестве сотрудника Amnesty International во время Второй чеченской войны. Теперь писатель едет в «мирную» Чечню, встречается со старыми знакомыми и простыми жителями, интервьюирует официальных лиц современной республиканской власти, присутствует на дне рождения одного из министров, записывает комментарии правозащитников и представителей кремлевской администрации.
Демократия, основанная на процедуре выборов, тяжело больна. Граждане охвачены апатией, явка избирателей падает, политические партии, подстегиваемые коммерческими СМИ, больше думают об электоральных баталиях, чем о решении насущных проблем общества. Как получилось, что процедура, считающаяся фундаментом демократии, обернулась против нее? Можно ли спасти демократию, или она вот-вот падет под натиском популистов и технократов? Давид Ван Рейбрук (род. 1971), бельгийский историк и писатель, считает, что в действительности деятели Американской и Французской революций, в ходе которых были заложены основы нынешних западных политических систем, рассматривали выборы как инструмент ограничения демократии.
Фашизм есть последнее средство, за которое хватается буржуазия, чтобы остановить неумолимо надвигающуюся пролетарскую революцию. Фашизм есть продукт страха буржуазии перед этой революцией. А так как революция назревает во всех странах, в которых существует капитализм, то и фашизм в виде уже сформировавшихся организаций или в виде зародышей — существует повсюду. В сборнике помещены статьи о фашизме в ряде европейских стран.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В XX веке была сделана попытка реализовать в политической практике теории, возникшие в XIX веке. И поскольку XIX век был веком утопий, XX век стал веком узаконенного террора. В XX веке была изобретена псевдодуховность, потому что современный рационализм иссушил души людей. Но эта ложная духовность основывается на рационализме прошлого. Исчезнувшие религии заменены мифами о возрождении. Политика потеснила Церковь, изобретя свой собственный катехизис, свой ритуал и назначив своих собственных пастырей. Пообещав рай на земле, она совершенно естественно порождает политический фанатизм.Все политические концепции XX века претендуют на революционность, за исключении концепции правового государства.
От автора: Этот текст видится мне вполне реальным вариантом нашего государственного устройства в недалеком будущем. Возможно, самым реальным из всех прогнозируемых. Дело в том, что у каждой государственной системы есть вполне определенные исторические и технологические предпосылки. Верховая езда родила рыцарство и феодализм. Огнестрельное оружие родило «демократию по-американски». Сейчас интернет, продвинутые технологии и переизбыток огнестрельного оружия, рождают новую власть. Новое мироустройство, которого не было никогда прежде. Добро пожаловать в новый прекрасный мир!
Свою новую книгу Юрий Мухин начинает с критического разбора печально знаменитых «Протоколов сионских мудрецов», чтобы показать, какие представления о государстве, политике и экономике существуют в конспирологической литературе, как они сбивают с толку тех, кто интересуется этой темой. Далее он пишет о том, что в действительности представляет собой государство, на каких принципах оно основано, какая связь присутствует между политикой и экономикой. Не довольствуясь теоретическими построениями, автор приводит примеры из жизни западных государств и нашей страны – в частности, подробно останавливается на анализе либерализма в прошлом и настоящем, на влиянии этого политэкономического течения на Россию. В последней части книги Ю.