Хомские тетради. Записки о сирийской войне - [4]

Поначалу они хотели только реформ и свободы. Но, натолкнувшись на репрессии, ожесточились.

* * *

Отъезд, времени – примерно час дня. Гнев пригнал пикап, и мы втроем втиснулись на переднее сиденье. Звонок из Баба-Амра: кто-то нервно, на повышенных тонах объясняет, что проехать невозможно, что принять журналистов они не могут и советуют проводнику отвезти нас обратно в Ливан. Райед связывается со своими знакомыми, и мало-помалу, напряжение рассасывается. Трогаемся в путь.

Мы попали туда в такой момент, когда нежелание некоторых повстанцев Баба-Амра принимать новых журналистов было очень сильно. Впоследствии, когда начались массированные бомбардировки квартала, ситуация изменилась. Но когда там находились мы, это было постоянным источником напряжения.

Смешанный, конфессионально пестрый регион, суннитские и алавитские деревни соседствуют друг с другом. Мы въезжаем в сельскохозяйственный район, контролируемый Свободной армией. Навстречу попадается какой-то военачальник на маленьком грузовике, потом блокпост с одним солдатом, а затем, на мосту, более серьезный пропускной пункт. Сплошной поток миниавтобусов и пикапов, следующих в Ливан и оттуда, – скорее всего, контрабандисты. Их наскоро осматривают и пропускают. Выезжаем на другую дорогу, связываемся по телефону с Хомсом. Какой-то парнишка развлекается с уоки-токи: видимо, отец-военный дал поиграть. У нашего проводника на приборной панели лежит такой же, а рядом, у самого руля, – граната. Если наткнемся на мобильный патруль, он не затормозит.

Съезжаем с шоссе на грунтовую дорогу: впереди один из блокпостов, которыми окружен Аль-Кусейр. Мы объезжаем его по бездорожью, по равнинной местности, населенной бедуинами, живущими в армейских палатках. Двигаясь какой-то тропой, обходим упомянутый кордон метрах в трехстах, не больше: Гнев показывает его мне и смеется. Въезжаем в Кусейр: город на семьдесят тысяч жителей, застроен двухэтажными домами из потрескавшегося бетона, краска на стенах домов выцвела от времени. Дождь, нахохлившиеся прохожие, мотоциклисты. Добираясь до жилища проводника, мы долго петляем по переулкам. Два часа дня: дорога от Триполи заняла у нас шесть часов.

На самом деле здесь живет не Гнев, а его друг. Небольшая комнатка хозяина, компьютер с принтером, печка на мазуте. Гостей несколько человек, нас угощают чаем с пирогами. Появляется какой-то тип с калашом: в квартале – свободно. Зазвучал динамик на ближайшей мечети:

этим утром похоронили двух мучеников, убитых в Хомсе, сообщает имам, а после вечерней молитвы земле предадут еще одного. За столом разгорается спор, можно ли нам присутствовать на похоронах. Хозяева возражают: не исключено, что траурная церемония выльется в манифестацию, и тогда правительственные войска могут начать стрелять. А кроме того, они опасаются, как бы нас не засекли рядом с ними.

Выясняется, что последнего усопшего уже похоронили. Его звали Ахмед И., ему было за пятьдесят. Случается, что родственники, чтобы избежать осложнений, хоронят своих покойников еще до того, как об этом объявит имам. Все трое мужчин погибли одновременно, в Хомсе, в квартале Шеммас, жители которого лояльны к властям. Группа shabbiha зашла на рынок торгового комплекса Сакан-эль-Шаббаб, где они работали, и уничтожила их только за то, что они были не местные, а из Кусейра. Двое из убитых совсем молодые – лет двадцать пять – тридцать, их звали Расул И. и Мухаммед Х. Расул был родственником Ахмеда.

Издалека доносятся звуки стрельбы. Что это: попытка остановить возможную манифестацию?

Государственная больница в Аль-Кусейре – ближайшая к кладбищу – занята силами безопасности. На крыше – снайперы.

Нам показали пункт скорой помощи, организованный в одном из домов. Средства самые простые: шприцы, соляной раствор, компрессы. Что-то принесли люди, что-то передали из аптек. Ковры на полу прикрыты листами пластика: чтобы не запачкать кровью?

Абдур Рахима Амира, врача, заведовавшего этим хозяйством, убили в Растане два месяца назад. Он был схвачен в медицинском центре агентами военной разведки и казнен. Санитаров арестовали. Сейчас здесь только один врач и один санитар. Это единственный медпункт в городе; ближайший, развернутый в простой палатке, находится в двенадцати километрах отсюда, на другом берегу реки.

Здесь можно оказать только первую помощь. Люди умирают от легких ранений, от потери крови. Тяжелораненых из этого пункта стараются переправлять в Ливан, но это сложно. Принимают одного-двух пациентов в день: или раненых в ходе уличных беспорядков, или подстреленных в темное время суток. В городе официально действует комендантский час, и по ночам снайперы стреляют в случайных прохожих.

* * *

Центр квартала. В ожидании митинга собирается молодежь. Революционное знамя – черно-бело-зеленое с тремя красными звездами. Выставлен часовой – молодой парень с автоматом. Квартал контролируется САС, и солдаты регулярных войск не рискуют здесь появляться, хотя артиллерийские снаряды могут долетать до больницы и мэрии.

Свободная сирийская армия: al-Jaych as-Suri al-Hurr.

Регулярная армия: аl-Jaych al-Assadi,