Холсты - [6]

Гром, и звук этот тотчас уснул.

Нереально, волшебно, пространно

Нереально, волшебно, пространно

Синевой запоясан простор,

Ветер свищет разбойно и бранно,

Заметая листву на бугор.

На бугре сиротливо и пусто,

Лишь колечком свернулась змея,

И песок под ногами до хруста

Разогрет. Слышен крик воронья,

Словно птицы судачат о воле,

О своём разудалом житье,

И кружатся, кружатся над полем,

Где желтеет стерня на жнивье.

Я, соседства змеи не пугаясь, —

Ведь у нас с ней холодная кровь, —

Сяду рядом. Осенняя завязь —

Этот день и прощальная новь

Увяданья, — дымами и прелью

Потянуло. Сентябрьская грусть

Заметалась листвяной метелью,

Мне-то что? Ну, и пусть, ну, и пусть!

Небесная рачевня

Полна небесная рачевня,

На звёздном плёсе тишь, да гладь.

В туманной зыбке спит деревня,

Кругом разлита благодать.

Молюсь тихонько, шепчет ветер

За мною следом, прелый лист

Летит, и тонкий месяц светел,

И, как младенец, ликом чист.

Тепло в канун Преображенья,

Зарницы блещут, гулок град

Поспевших яблок, и прощенье

Дарует мне сегодня сад

За небрежение к поливу,

Своею щедрой красотой

В холодном пламени огнива

Сияя. Радостный покой

Таю в груди моей уставшей,

И, если б кто-то видеть мог

Меня, вот в этот миг, сравнявший

Небесный и земной чертог,

Как, улыбаясь, жду привета

Я из пучины темноты

На грани прожитого лета,

На грани жизни и мечты.

Предосеннее

То смеётся, то плачет желна,

Хлопотливо скликая птенцов.

Журавлиная песня слышна, —

Клич призывный осенних гонцов.

Белый день, серый дождь, беглый час…

Целый мир увяданьем объят…

Вот уж близится Яблочный Спас, —

Затяжелел от бремени сад.

Лето наше подходит к концу,

Небо нынче ослепло от слёз,

К золотому готовит венцу

Осень ветви промокших берёз.

Далеко ли осталось идти,

Далеко ли лететь до зимы,

Мы не ведаем, сколько в пути

Будут синие эти холмы.

Обниму серебро паутин,

Прикоснусь к непогоде щекой,

Пусть беснуется ветер с равнин

Над рекой, над рекой, над рекой…

Гулким эхом наполнится ширь,

Даль уйдёт за дожди, за туман…

Осень, осень, сердец монастырь,

Всё непрочно, всё — давний обман.

Август

Трава былой теряет глянец,

И с каждым днём скучней дожди,

И солнца редкого румянец

Не виден поутру. Блажит

В печной трубе бродяга-ветер,

Минором навевая грусть,

И лишь петух поёт о лете,

Да радует калины куст,

Чуть-чуть расцветивший кармином

Тугие гроздья. У дверей

Рассыпала, дрожа, осина

Мозаику листвы своей…

Всё ближе август к непогоде

Пододвигает дней разбег,

Всё глуше птичий крик. И вроде

Ещё тепло, но краток век

Зелёного убранства. Плети

Развесил хмель, шиповник ал…

Но тянет прелью от повети,

И звёзд непрочен ареал.

Они небесною пыльцою

Земную осыпают грудь,

И месяц движется с ленцою,

Меж туч торя свой бренный путь.

Он смотрит сверху долькой дынной,

Неярок по-сиротски свет,

Застрявший в сети паутинной,

Что серебрится на просвет.

Бабочка

Иглой серебряной звезда

Пронзает спящее пространство,

Где нежно пахнет резеда

И сад стоит в простом убранстве —

Неспелой горечи плодов

Он полон. В лунном свете зыбком

Всё отдыхает от трудов,

Лишь облако небесной рыбкой

Плывёт в тишайшей вышине,

И сад в безмолвии покорном

Таинственно в слепом окне,

Как в раме, жимолостью, тёрном,

Смородиной и хмелем мне

Рисует дивную картину…

Трепещут тени при луне,

И бабочка летит к камину…

Едва касаясь

Опять с рассветом за окном завьюжило —

Черёмуха роняет лепестки,

И плещет солнце занавесей кружево

На тёплый сурик половой доски.

Запенил южный ветер цвет калиновый,

И засиял лазурью небосвод,

И старой медной лампой Аладдиновой

Над миром солнце жаркое плывёт,

И накаляют воздух дни безумные.

В садах сгущают тени вечера,

И ночи тают коротко безлунные,

И вновь приходит день, что был вчера.

А дальше — больше, всё пошло — поехало,

Дожди и вёдро, лета кутерьма…

И лишь плоды — рассудочными вехами,

И лишь тебя согрею я сама…

Луна пошла на убыль

Луна пошла на убыль, ночь туманна,

В прогоне не слышны ничьи шаги,

И небеса волнующе и странно

Глядят, мерцая. Не видать ни зги

В мельчайшей взвеси, смутны очертанья

Высокой груши, лунный ореол

Расплылся вширь. И лишь мои мечтанья

Ложатся новой строчкою на стол,

Где чистый лист белеет, непорочен,

Бумаги — собеседницы ночной,

И где нажим пера тяжёл и точен,

Ведомый в путь уверенной рукой.

Над головой моей кружатся, немы,

Нежнейшие ночные мотыльки,

И вместе с ними — будущие темы

Стихов моих, свободных от тоски.

Лесное

Иду несмело, осторожно,

Кругом молчанье и покой.

Так остро, живо, невозможно,

Шероховато под рукой

Склоняются лесные травы,

И пульс выталкивает вновь

Из оболочки бред лукавый

Шального мира. И любовь

Переполняет душу, мысли,

Дыханьем множится стократ.

Где гроздья костяники кислой

На стеблях тоненьких висят,

И где малины дух довлеет

Над жаркой плотной тишиной,

Там серебристый мох расстелет

Мой лес волшебный подо мной.

Раздумье

Сияет небо детской синевою,

И незабудки прячутся в траве,

Висят стрекозы над речной водою,

Бежит с поклажей рыжий муравей.

Его бесцелен путь для муравьеда,

Как мой бесцелен для тупицы стих,

Кому приносит радость вкус обеда,

А не итог раздумий дорогих.

Его душа не мытарь, не трудяга,

В релаксе чувств он ищет сладкий хмель,

И ждёт его трёхслойная бумага

И мягкая, как облако, постель.

А мне бугор вот этот у погоста

Дороже всех немыслимых удобств,

Во мне живёт печаль такого роста,