Холодное сердце - [33]

– Виржиния – продукт другой эпохи, – наконец продолжил он со вздохом, – и даже она не была бы так решительно настроена нарушать правила, если бы знала, что это отразится на ее потомках.

– Да, я думаю, что, если бы у нее была дочь, она не стала бы пренебрегать этими правилами. Когда жизнь другого существа так безраздельно зависит от твоей репутации, все начинаешь видеть в ином свете, – со вздохом согласилась Хлоя.

– Хотите сказать, что наши девочки меняют нашу жизнь?

– Да.

– Рано или поздно нам придется поговорить об этом, – предупредил Люк.

– Нет, ваша дочь – это ваша забота, а судьба моей дочери касается только меня. Нам не о чем говорить, милорд.

– Нам придется поговорить обо всем, – произнес Люк так непреклонно, как он умел, когда печаль и усталость давили на него слишком сильно, чтобы он мог терпеть возражения.

– Нет, я сделаю все, чтобы этого не произошло, – прошептала Хлоя себе под нос, однако он услышал ее в этом интимном полумраке. Огонь почти погас, но, когда Люк хотел, он мог читать мысли Хлои как открытую книгу.

– Вы помните тот день, когда впервые увидели меня? – как бы невзначай спросил он.

В одно мгновение январский сумрак исчез, и они снова купались в потоках летнего тепла. Самая позорная из всех ее шляпок болталась у Хлои за спиной, и любопытный взгляд Люка невольно зацепился за незнакомку, шагавшую по дорожке к дому его тетушки.

Она только что вышла из аккуратного домика кормилицы своей дочери, воодушевленная надеждой на то, что Верити наконец достаточно подросла, чтобы через неделю ее можно было забрать в дом. В тот роковой день мир казался ей светлым и счастливым. А потом она посмотрела вверх и встретила пару мужских глаз изумительного серого цвета, и к надежде, наполнявшей Хлою после долгой зимы, прибавилось чувство трепетной радости.

– Куда вы идете, моя прелестная дева? – беспечно спросил Люк, как будто в этот день в его жизни не было никаких забот.

– Я иду в Лондон, чтобы повидаться с королевой, – ответила она, вдруг почувствовав себя легкомысленной девочкой, и убрала с глаз непослушные локоны цвета золота, решив не обращать внимания на их непокорный каскад, спадавший у нее по спине.

– Можно мне с вами? – спросил он, и это произошло. Ее сердце открылось ему навстречу. Смеющиеся глаза темноволосого виконта Фарензе обещали самое невозможное в тот миг, когда они встретились как равные, которыми должны были быть, но уже не были.

– Слишком хорошо, – грустно призналась Хлоя и уставилась на огонь, чтобы глаза не выдали воспоминаний о том, кем они могли стать друг для друга.

В их глубине больше не таились мечты о сказочных замках где-то в Испании. И откуда бы им там взяться, когда она десять лет убеждала ту мечтательную девочку, что между лордом Фарензе и матерью Верити Уитен не может быть ничего общего.

– Если бы все было иначе и тогда и сейчас, – печально добавила она, и ей послышался с трудом сдерживаемый им стон сожаления о том, что могло бы быть, если бы не их дочери и их обязательства перед ними, делавшие все невозможным.

– Пора перестать делать вид, что мы ничего не значим друг для друга, миссис Уитен.

– Нет, только так мы можем защитить себя. У меня есть Верити, у вас Ив, и это всегда будет непреодолимой преградой для того, чтобы мы стали друг для друга чем-то иным, кроме господина и служанки. И вы это знаете. А теперь, прошу меня извинить, после такого тяжелого дня вы, должно быть, утомлены и хотите поскорее с ним покончить, – со скромным поклоном сказала Хлоя.

В сгустившемся полумраке, отбрасывавшем тень на лицо Люка, она видела только его белую рубашку с воротником и черным галстуком. Ей так хотелось бы иметь право подойти к нему, ощутить ладонями прохладный лен, а под ним горячее мужское тело, дать Люку утешение, которое в этот скорбный день не мог ему дать никто другой. Но она утратила это право в тот день, когда родилась Верити, поэтому, спрятав руки в своих черных юбках, Хлоя замерла в ожидании прощальных слов, которые освободят их обоих от этого жгучего разочарования.

Глава 9

– Я и правда устал, – со вздохом сознался Люк Уинтерли, словно стыдился своей слабости.

– Вы всего лишь человек, милорд, как бы вы ни пытались доказать обратное. Вам нужно хорошенько выспаться после тяжелой дороги, ночного бдения и всего, что пришлось пережить сегодня, – ответила Хлоя.

– Да с тех пор, как я увидел вас, мне ни разу не удавалось спокойно спать под этой крышей, – раздраженно выпалил он, как будто только полный идиот мог предполагать, что он способен сделать это теперь.

Она предложила ему все, что могла, не поступясь своей честью, – тепло и понимание, а он швырнул их ей назад, словно они только разозлили его. Невозможный человек. Такой непохожий на всех остальных людей.

– Я должна вернуться к своим обязанностям, – сказала Хлоя, как от ожога отдернув руку, которую машинально протянула ему.

– Клянусь богом, если я пожму вашу руку, вы не обрадуетесь, – проскрежетал Люк сквозь стиснутые зубы.

– Потому что я сохраняю хладнокровие и говорю разумные вещи? Если так, вы просто глупец.

– Так давайте посмотрим, до какой степени доходит моя глупость. Тогда, может, в следующий раз вы будете осторожней в выражениях, – грубо бросил он таким хриплым голосом, что губы Хлои невольно изогнулись в дрожащей улыбке.