Холодная война в «сердце Африки» - [116]
Касавубу заявил о разрыве дипломатических отношений с Египтом и Алжиром. «Правда» с удовлетворением отмечала, что «дело Чомбе» «обернулось звонкой пощечиной тем, кто хотел взорвать конференцию»: «В пресс-центре можно было иногда от западных журналистов услышать слова о том, что с Чомбе поступили неделикатно. Однако вопрос, связанный с приездом Чомбе на конференцию, не является юридическим. Это вопрос политический. Руководители неприсоединившихся стран не против участия в конференции Демократической Республики Конго[1089]. Они выступили против Чомбе, который запятнал себя связями с империалистами. Сейчас, когда персонал алжирского и египетского посольств покинул Леопольдвиль, Чомбе также разрешено покинуть Каир. Сегодня утром он и сопровождающие его лица вылетели в Афины»[1090].
29 октября по радио Стэнливиля прозвучал призыв Гбение к главам Алжира, Ганы, Гвинеи, Мали и ОАР: «Довожу до сведения ваших превосходительств, что вы разделяете со мной ответственность за потерю Африки. Я сделал все возможное для сохранения африканского достоинства, а вы оставили меня один на один с американскими и бельгийскими бомбардировками. Я обращаюсь к вам в последний раз, умоляю во имя Лумумбы, вмешайтесь в течение нескольких часов. Если вы не сделаете этого, я применю тактику выжженной земли, и американцы с бельгийцами окажутся в пустыне»[1091]. Это был жест отчаяния, оставшийся без ответа.
«Спасайтесь! Белые гиганты идут!»
Внешнее вмешательство было для повстанцев единственным шансом спасти ситуацию. Их положение стало критическим. 1 ноября началась операция по захвату Стэнливиля. Ее план разработал полковник бельгийской армии Фредерик Вандерваль. Он прослужил в Конго более четверти века, входил в ближайшее окружение Чомбе во время отделения Катанги.
Главный удар наносился с юга силами сводной колонны Лима I. Ее ударную силу составляли три отряда англоязычных наемников (по большей части южноафриканцев) численностью примерно по 40 человек под командованием Хоара. Еще 20 наемников (бельгийцы, французы, итальянцы, немцы) составляли экипажи пяти разведывательных бронемашин. Остальной личный состав передвигался на грузовиках, доверху набитых всем необходимым – «от боеприпасов до горшков для приготовления пищи», и джипах[1092]. На отдельном джипе ехали подполковник армии США Дональд Раттан с водителем-сержантом. Раттан отвечал за связь. В колонне было 150 конголезцев: инженерный взвод и рота катангских жандармов.
Колонна выдвинулась из города Конголо. До столицы Народной Республики Конго было 470 миль. Через провинцию Киву, оплот армии Оленги. По проложенным сквозь джунгли узким дорогам, изобиловавшими идеальными местами для засад. Хорошо обученная рота с пулеметами и базуками могла разгромить колонну. Тем более что грузовики, по выражению Раттана, были «зажигательными бомбами на колесах», т. к. везли боеприпасы, топливо, горюче-смазочные материалы[1093]. Командовавший колонной подполковник Альбер Льежуа прослужил в бельгийской армии 30 лет, большую часть из них в «Форс пюблик». Он хорошо знал сильные и слабые стороны конголезцев и был уверен, что интенсивного огневого контактного боя с наемниками симба не выдержат, да и сам вид колонны посеет среди них панику. Льежуа предпочел скрытности и хитроумным маневрам «ставку на скорость, превосходство в огневой мощи и решительность»[1094]. Колонна двигалась в светлое время суток, не маскируясь, ревя моторами и поднимая клубы пыли.
Разведку вела авиация. Она же с бреющего полета обстреливала позиции симба. Помимо Т-28 в налетах участвовали бомбардировщики Б-26К. Эти штурмовики, хорошо зарекомендовавшие себя в контрпартизанских операциях, значительно превосходили Т-28 по огневой мощи, их вооружение состояло из четырех крупнокалиберных пулеметов и четырех подвесок с 76 ракетами. Для кубинских летчиков наступили горячие деньки. «Пилоты Макаси, – вспоминал обслуживавший их самолеты техник Сежиберто Фернандес, – всегда были впереди пехоты. Они обнаруживали противника и уничтожали цели. Летали по 12 часов в день, смены длились 2,5–3 часа. Возвращались на базу, заправлялись топливом, перезаряжали боекомплект, и уже надо было менять в небе товарища. Это была трудная кампания как для летчиков, так и для нас, наземного персонала»[1095].
У симба не было зенитного оружия и тем более самолетов. Они не понимали необходимость маскировки и не владели ее приемами. Они обвешивали мосты, грузовики и другие возможные цели пальмовыми листьями, веря, что так отгонят злых духов. Пикирующие самолеты повстанцы встречали, как учили знахари: глядя прямо перед собой и вытянув вперед руки. Ревущие стальные птицы за секунды разносили в клочья все, что должны были уберечь пальмовые листья и заклинания, поражали воинов. Посеяв смерть и разрушения, они снова взмывали в небо. Оставшиеся в живых впадали в панику, утрачивали способность к сопротивлению. «Если бы у противника были самолеты, – признавал Хоар, – результат мог бы быть совсем иным»
