Холодная Стена, или "Империя" с маленькой буквы - [15]

Он подошел к информационному табло и стал рассматривать расписание поездов. На Москву ближайший поезд отходил через три часа. У Павла было время, и он решил потратить его с пользой.

Продовольственные талоны действовали только в том регионе, в котором человек их получил. То есть, если на карточки, полученные в Новосибирской области попытаться что-то купить, скажем, в Екатеринбурге или Москве, то это не пройдет. Поэтому Павел побрел в ближайший продуктовый магазин, с целью максимально с пользой отовариться. В магазине рядом с привокзальной площадью, как обычно, было многолюдно. Сегодня завезли дефицитный сахар, так что к бакалейному прилавку не подступится. Павел занял очередь, и пошел по другим отделам. Водочный, как всегда, радовал глаз своей чистотой пустых полок. Одиноко стоящие три бутылки портвейна гордо занимали центральное место на главном прилавке. Порывшись в карманах, Павел достал талон на алкогольный напиток и обменял его на бутылку портвейна. Побродивши еще по магазину, рюкзак Павла пополнился буханкой ржаного хлеба, пачкой печенья, банкой тушенки и двумя консервами «кильки в масле». Дождавшись своей очереди в бакалейном отделе, Павел купил килограмм гречки, бутылку подсолнечного масла, ну и, как все, килограмм дефицитного сахара. Рюкзак отяжелел, но талоны еще оставались. Павел решил их обменять на что-нибудь из вещей, и поехал на «блошиный» рынок.

Павел вышел из метро на остановке «Березовая роща», где за дворцом культуры «Строитель» находился известный городской «блошиный» рынок. Раньше, десять лет назад, он был стихийным и работал только по выходным. Сейчас, когда работу найти было тяжело, а средств к существованию катастрофически не хватало, рынок превратился в ежедневно действующую торговую площадку. Здесь горожане имели возможность продать свои личные вещи или семейные реликвии, чтобы как-то заработать на еду. Тот, кто не хотел стоять, но хотел продать, пользовались услугами спекулянтов. Военные патрули и полиция, в принципе, не трогали обычных людей, только иногда могли накрыть какого-то жадного барыгу, который не хотел делиться. У Павла было несколько знакомых перекупщиков, услугами которых он периодически пользовался.

— Пашка, привет! — услышал он за своей спиной.

Это был один из его знакомых спекулянтов. В тулупе, шапке-ушанке и теплых унтах продавец был похож на полярника. На самом деле, Владимир Иванович и был когда-то полярным летчиком. Но с выходом на пенсию занялся интересным и доходным делом «купи-продай». Он стоял за низким импровизированным прилавком и поплясывал, чтобы согреться.

— Здравствуйте, Владимир Иванович.

— Давненько ты не захаживал, давненько. С чем хорошим?

— Да вот, Владимир Иванович, хочу несколько карточек поменять. Что у вас есть интересного?

— Могу предложить рога!

— Что? — удивился Павел.

— Рога оленя! Занятная вещь, советская, раритет!

— Нет, спасибо, рога не надо, — улыбнулся Павел.

— Да я знаю, что они тебе не нужны. Ты же не женатый? Ладно, я пошутил — рассмеялся в усы, выпустив наружу клубы пара, Владимир Иванович.

— Не-а, не женатый. Что есть из вещей?

Владимир Иванович задумался.

— Ничего нет, Паша, ничего, что тебя бы заинтересовало. Хотя нет, подожди!

Полярник полез куда-то за прилавок и достал тряпичный сверток. Он посмотрел по сторонам, снял рукавицы, развернул ткань, и из тряпок показался нож. Паша не поверил своим глазам, это был не просто нож, это был складной американский Spyderco Paramilitary. О нем он только читал в старых «довоенных» журналах, которые покупал здесь же, на барахолке. Он любил ножи, но заграничных, тем более Spyderco у него не было. Импортные фирменные ножи сейчас были огромнейшей редкостью.

У Павла перехватило дух. Он с замиранием сердца взял в руки нож и раскрыл его. Послышался «вкусный» щелчок и серебристое лезвие заблестело на солнце. Вот таким и должен был быть идеальный клинок, вот таким Павел и представлял себе совершенный нож. Павел слегка провел пальцем по режущей кромке и с удивлением отметил, каким острым было лезвие. Великолепная сталь, удобная рукоять, безупречный замок, Павел вертел его в руке и не хотел отпускать.

— Сколько? — выдохнул Павел.

— Ну, Паша, учитывая, что ты постоянный клиент, с тебя три пузырика.

Павел знал, что бывший полярник был хитрым и матерым спекулянтом, хорошо разбирающимся в людях. Он понимал, что Владимир Иванович поймал его на крючок и теперь не отпустит. Павел очень захотел этот нож и начал торговаться.

— Владимир Иванович! Это же грабеж! Три бутылки водки! — стал возмущаться Павел.

— Паша, прекращай. Ты же меня знаешь, я фигню не предлагаю.

— Но это же просто нож! Три бутылки водки за что, за обычный нож?!

— Павлик, это сейчас молодежь не умеет читать по-английски, потому, что в школах запретили иностранные языки. Это сейчас днем с огнем не сыщешь книг на немецком, английском и других языках. Хоть ты еще достаточно молодой, но мы-то с тобой еще той эпохи, плавали, так сказать, знаем, в иноземных буквах разбираемся. Так что, Паша, если согласен, рога могу тебе в придачу дать. Если не берешь, тогда знай, что из-за своего жмотства пропустишь Вещь!