Холод - [33]

— Пора, — скомандовал отец, — труби, Андрей.

Мужчина невысокого роста, чёрный кафтан которого был подпоясан золотистым кушаком, поднёс ко рту рог, что висели на ремне через плечо, и затрубил. Громогласный рёв наполнил площадь. Где-то на соседних улицах слева, справа и позади нас раздались такие же звуки. Наш отряд был не единственным, вместе с нами шли другие знатные семьи, которые тоже принимали участие в охоте.

Вскоре нам ответили. Из недр города донеслись вой и крики существ. Я отчётливо ощутил страх, испытываемый в тот момент Даниилом. Парень впервые в жизни услышал вопли исчадий Сна. Но присутствие рядом родни придавало уверенности и сил.

А вскоре на площадь начали выбегать моры. Это были большие собакоподобные существа с длинными мордами, слюнявыми пастями и тьмой в глазах. Я ощущал, как страх наполняет сердце, но что-то внутри запрещало бояться, требовало храбро смотреть в глаза чудовищ, и я смотрел… скинув с плеча ружьё.

У мужчин, что шли впереди, кисти рук преобразились. У одних — и таких было большинство — руки покрылись бордовыми прожилками, которые источали пурпурный свет. У других — стали напоминать застывшую лаву с огненными трещинами. В следующий момент с громкими шипением и треском в монстров полетели бордовые и оранжевые сгустки: некоторые напоминали сферы или капли, другие — копья разной величины. Бордовые попадали в существ или дорогу под их ногами и взрывались яркими вспышками, разнося на куски тварей и мостовую, а оранжевые поджигали всё, во с чем соприкасались. Спустя считанные секунды на площади чернели воронки и обгоревшие, разорванные на части трупы существ, которые незамедлительно начали тлеть.

Но это оказалось не всё. Близилась вторая волна. Улицы ожили, многоголосый вой наполнил город. Изо всех щелей на нас ринулись моры. И тут мне стало по-настоящему страшно: теперь существ было значительно больше, и среди них виднелись не только собаки, но и прямоходящие. Одни выглядели, как люди с жуткими высохшими лицами, другие тоже напоминали людей, но имели при этом по три или четыре руки и длинные шеи, на которых болтались головы с вытянутыми мордами и зубастыми пастями.

— Стрелки! Готовсь! — гаркнул отец.

Светлейшие рассредоточились, а бойцы с ружьями выстроились позади них в два ряда. Грохнули выстрелы, и монстры начали падать.

Я тоже прицелился и пальнул в гущу бегущих на нас тварей, отдал ружьё слуге для перезарядки, а сам вытащил пистолеты. Меня одолевали одновременно страх и досада — досада на то, что все мои родственники имеют талант и могут убивать существ, а я — нет. Я вынужден стоять с двумя пистолетиками и ждать, пока мои дядья и браться с помощью чар сделают основную работу.

А мор становилось всё больше, и мне показалось, что они вот-вот добегут до нас и сомнут наши ряды. Но руки светлейших снова наполнились чудодейственной силой, и в существ опять полетели магические снаряды. Монстры верещали, корчились в огне и разлетались на куски от бордовых вспышек. Чёрная кровь окропляла снег.

Одна мора, бежавшая на шести конечностях, прорвалась вперёд. Я выстрелил одновременно из обоих пистолетов, но промахнулся. В следующий миг в существо попал огненный сгусток и оно, превратившись в живой факел, упало и забилось в агонии. Я видел, как кожа слезает с костей твари — столь жарким было пламя.

Ещё несколько существ подбежали близко к нам, но и их убила магия светлейших. Вопреки моим опасениям, моры так и не добрались до нас. Враг был повержен, сражение — закончено. От убитых существ и частей их тел в воздух поднималась пепельная дымка: моры тлели.

Несколько светлейших надели перчатки и кожаные маски с приспособлениями, напоминающими воздушные фильтры, и пошли собирать пепел в специальные железные банки с герметичными крышками. Остальные, в том числе, отец, отошли подальше и стали ждать.

Когда пепла улетучился, отец отдал приказ уходить, оставив на площади десятерых, в том числе моего старшего брата и ещё троих светлейших.

Меня по-прежнему грызла досада. Все мои родственники владели чарами, каждый имел свой талант, благодаря которому мог уничтожать мор, а я мало того, что стрелял из пистолетов, как простолюдин, так ещё и не убил никого. Я чувствовал себя опозоренным. «Полукровка», — вертелось в голове. Слово это причиняло мне ужасные душевные страдания. Я часто слышал его и знал, что за спиной меня кличут именно так. Я чувствовал обиду — обиду на весь мир, на родственников, даже на отца, которого я считал самым великим воином, каких только видывал свет.

Навстречу проехали три телеги. Они не были запряжены лошадьми. Спереди у них имелись два бака, а из-под задних колёс валил пар. На облучках сидели по два человека: один крутил руль, другой держал в руках ружьё. Слева и справа от них покачивались кованые фонари. В кузовах тоже находились вооружённые люди.

Мы вышли за город и оказались в поле. Вдали виднелось что-то вроде окна, в котором воздух дрожал, словно нагретый от костра, и слегка искрился. Там находилась брешь, туда вела укатанная колея, и именно туда мы сейчас направились. Охота закончилась, мы покидали Сон.