Однажды, на лодке, мы заплыли к самому краю карты — невероятно, просто нереально далеко, плыли целую ночь. Он греб, я сидела на корме и любовалась водой. Подумалось, у него, наверно, все руки уже отваливались, вертеть эти джойстики… впрочем, может комбинация клавиш стоит, но все равно, долбить так всю ночь.
— Давай, я погребу, — предлагала несколько раз.
Он качал головой и улыбался.
— Нет уж, раз я взялся катать девушку на лодке, то надо честно катать и не отлынивать.
Под конец мы почти не разговаривали, он только сосредоточенно работал веслами, а я, кажется, задремала.
Наконец, мы уперлись в прозрачную стену.
— Эй, Рыська! проснись! — довольный Кэнсин встал в лодке, выпрямился, постучал о стену кулаком, она ответила гулким звоном. — Вот он, небесный свод!
— Точно, — усмехнулась я, сонно потерла глаза. — Всегда знала, что мы тут под колпаком, и никуда нам отсюда не деться. Там, снаружи, ничего нет.
Он вдруг от чего-то нахмурился, отвернулся. Молча сел.
Вот и приплыли.
Скоро утро, мне на работу… ему, наверно, тоже…
— Слушай, может быть встретимся, как-нибудь? — вдруг спросила я. Как-то даже сама от себя этих слов не ожидала. — Давай? Встретимся, на самом деле? Ты где живешь?
Он, кажется, растерялся.
— В другом городе.
— В каком другом? Ты знаешь разве, где я живу?
— Да, ты же говорила — сказал он. — Не помнишь?
Что ж, может быть. Я много болтаю.
Значит далеко. Хотя мне всегда казалось, что он должен жить где-то рядом… глупо, наверно. Я сама все выдумала себе. Я люблю выдумывать то, чего нет. Может, это от одиночества?
— Слушай, Кэнсин, а может быть ты просто не хочешь встречаться? Боишься? — мне вдруг стало смешно и страшно одновременно. — Может быть ты малолетний прыщавый подросток? Или того хуже — маленькая девочка? Какой ужас!
— Нет, — он широко улыбнулся, — вот уж нет! Я не девочка, а мальчик, это совершенно определенно. И вообще даже взрослый дядька, двадцати девяти лет.
— Тогда, может быть, у тебя жена и трое детей?
— Нет, — он покачал головой, смотря мне прямо в глаза. — У меня нет жены.
Мне показалось — в его глазах тоска. Черт возьми! Нет! Да! Я знаю! так тонко мимику не передать, лишь только простое, условное — улыбку, артикуляцию, подмигивание… но мне казалось… конечно, все это происходит у меня в голове, я не вижу этого, мне только кажется. Вечно я все выдумываю себе!
И все же…
Он всегда избегал говорить о настоящем, молчал, отшучивался, словно какой-то тайный агент. Я только знала, что его зовут Дима, и все. Не знала даже, чем он занимается. И это никак не давало покоя. Сама о себе я рассказывала много и легко, а он слушал.
— Знаешь, мне иногда кажется, что ты не человек, а какая-то хитрая программка, — тихо сказала я, голос неожиданно сорвался, я облизала губы. — Иногда мне кажется, что ты просто не существуешь в реальном мире.
Сказала, и у самой что-то сжалось внутри, холодное… Вдруг, это так и есть?
— Мне тоже иногда так кажется, — сказал он, губы попытались растянуться в улыбке, но не вышло.
— Не говори глупостей! — фыркнула я. — Что я, не отличу человека от бота?
— Ладно, не буду, — согласился он.
Я больше не решалась его об этом спрашивать. Не хотела. Боялась. Торчала здесь ночами и выходными, приходила на работу не выспавшаяся, с красными глазами, литрами пила кофе. Сколько так может продолжаться? Это не правильно! Невыносимо. Мне с ним было так хорошо, спокойно, весело, интересно… я забывала обо всем.
Он был почти всемогущим богом в этом мире.
Я не сторонник виртуальных романов. Да, это бывает забавно, пока относишься к этому как к игре. Но как только переходишь невидимую черту… Я больше не могу так! Хватит! Я не хочу!
— Я больше не приду, — сказала я однажды.
Мы лежали рядом в траве и смотрели в небо. Он промолчал. Я долго ждала, так хотелось услышать хоть что-то в ответ. Я была уверена, что он попросит остаться, начнет уговаривать… ну хоть что-то. Но он молчал. Я не могла поверить. Я была уверена, что он не позволит мне так просто уйти.
Ну, пожалуйста! Скажи…
— Я больше не приду, — повторила тихо.
— Хорошо, — сказал он.
Механический, безжизненный голос.
Да, голос у него всегда был таким, я просто привыкла и не замечала. Но сейчас вдруг резануло по ушам.
Захотелось плакать.
Вот и все.
Даже не спросит — почему?
Что дальше? Поднялась на ноги, пошла прочь, не оглядываясь. В глазах темнело. Все, все… на этом все, больше ничего не будет. Конец.
Он догнал меня, когда я собиралась было уже отключиться.
— Рыська, подожди.
Поймал за руку, повернул к себе. Я вдруг оказалась совсем близко, лицо к лицу. Лицо у него как живое — несколько крапинок веснушек на носу, легкая ямочка на подбородке, темные глаза. Интересно, какой он на самом деле? Почему-то кажется, вот точно такой же, это его настоящее лицо, как в жизни. У меня тоже настоящее, у меня знакомый художник есть — помог, в точности скопировал. Не знаю, для чего мне это было надо.
— Женя, подожди, — попросил он, едва ли не впервые назвал меня по имени. — Подожди, я хочу поговорить.
Сердце забилось со страшной силой, пытаясь выпрыгнуть. Пожалуйста! попроси меня остаться! Пожалуйста! Пожалуйста, попроси! Я не смогу отказать. Скажи только, что я нужна тебе, и я останусь, даже брошу работу, если нужно… пожалуйста…
