Холмы, освещенные солнцем - [49]

Но коль уж быть справедливым, то необходимо заметить, что не всегда по ночам вы столь резво стремились лишь в сторону ту. Было время, когда вы, напротив, почти сломя голову бежали оттуда, и какой-то долгий период после этого бегства шарахались от того заветного места, и при случае как можно подалее обходили его стороной. Всяко бывало во время ваших прогулок по ночному пустынному и не совсем по ночному и пустынному городу…

Но обо всем этом хватит, пожалуй. Я и так слишком злоупотребляю вашим терпением, вынуждая без конца представлять какие-то хотя поэтичные (на мой взгляд поэтичные), но и грустные довольно картины, а главное, в несуразное время скорым шагом рыскать по пустынному городу, да потом еще бегать почти сломя голову от какого-то заветного места, и долгий период после шарахаться и обходить его стороной.

Давайте лучше для разрядки, для отдыха поговорим на нейтральную тему — о воде наяву, например, и о вскользь уже нами затронутой воде в сновидениях.

О воде наяву мы тем более имеем основание говорить, что где-то упомянули уже, сделав полный наивности вид, что будто бы совершенно не понимаем, почему ходить по каким-то там набережным, по берегам морей, рек и даже каналов зачастую бывает несравненно приятнее, чем по сухим, лишенным всякой воды площадям, переулкам и улицам.

И тем более мы имеем основание поговорить о воде, коль предположили, что ваш собственный дом расположен как раз на одном из каналов, что под самыми вашими окнами расстилается гладь водной поверхности, неширокая, невзрачная с виду, но все же водная гладь, что она, блестя и играя под ветром, на солнце, пускает по потолку вашей комнаты веселые дрожащие блики, а также отражает в себе постоянно прибрежные кусты, деревья и прочее.

О да, конечно же, и на этот раз под блещущей гладью обитает тьма-тьмущая отвратительных мельчайших созданий, конечно же, вся эта толща водного слоя буквально кишит миазмами, которые, испаряясь, вылетают в окружающий воздух и ночами и днями, невидимые, в открытые окна и в щели проникают в ваше жилище, тревожа обоняние ваше и даже во сне незаметно вас отравляя.

К счастью, в обычных условиях все эти миазмы неразличимы (да и различить-то их можно лишь под линзой прибора). А так, невзначай подойдите-ка к окну своему, склоните чуть голову, лбом коснитесь стекла, — «Осторожно лицо!» — кричала в детстве в таких случаях ваша любимая тетушка, — устремите взор свой вниз под некоторым определенным углом, и вы не увидите никакого миазма, вы увидите у себя под окном крупно или мелко бегущие волны, вы увидите, как они влажно блестят и округло темнеют, помянете то время года, когда канал ваш, грозно и весело набухая, переходил через край в своем этом веселье, и, скользнув в привычное русло, тут же представите…

Но не нужно (рискуя поранить лицо) и в подоконную воду заглядывать, чтобы ясно представить… Закройте глаза — вода и в мозгу вашем совершит привычный ей путь: сольется, сбежит, потечет куда посырее, где побольше ее, воды этой, туда, где возможно ей раствориться самой в себе, смешаться, слиться, разлиться, забыться самой в себе, для себя, от всяческих давно пропавших вдали берегов, от всяческих форм и ограничивающих тесно сосудов, ходить там на просторе крупной и мелкой волною и быть просто в меру горько-соленой водой — уже безо всяких миазмов, уже, как известно, просто средой для возникновения, развития и поддержания жизни как самых простых, так и гораздо более сложных плазмодий и организмов, быть просто подобной средой и, как говорится, стихией.

…И от этого взора, вскользь брошенного сверху на водную гладь, и от этого соскальзывания в привычное русло в мозгу вашем сознательно или почти бессознательно мелькнет какая-либо забытая школьная мысль: о круговороте, о сообщающихся где-то сосудах, о водных бассейнах; или тут же представится какой-то там грек, древний и мудрый, медлительно и в глубоком раздумье погружающий какое-то тело (свое ли, чужое — не все ли равно теперь) в резервуар; или тут же представится (помните, может быть!) самоотверженный мальчик, что бегал когда-то там где-то вдоль какой-то плотины и затыкал изо всех-то силенок своими посинелыми пальчиками какие-то до крайности мелкие, но угрожающие катастрофой отверстия.

Я говорю о сознательном или почти бессознательном мелькании каких-то там полузабытых и легоньких мыслей совсем не к тому, чтобы отказать вам в возможности мелькания мыслей более солидных и сложных. Напротив, я определенно хочу здесь сказать, что лишь для начала в мозгу вашем могут мелькнуть несколько легоньких мыслей, а потом, усложняясь и матерея, сознательные или почти бессознательные мысли эти могут сменяться все более сложными и серьезными мыслями, доходя порою вплоть даже до каких-то глубоких философских мыслей и обобщений…

Да что говорить там, прекрасна бывает вода наяву, когда любуешься ею из окна капитального здания или с берега, на века укрепленного сваями, камнем и железобетонной конструкцией. Иное дело — вода в сновидении.

Всякому, рано ли, поздно ли, дается познать воду в своих сновидениях. Заглядывай не заглядывай в окна на водную гладь, ходи не ходи то берегам рек и каналов, доходи или не доходи до глубочайших философических мыслей и обобщений, наконец хоть всю жизнь свою живи-проживи в разбезводной пустыне — придут определенные сроки и, хочешь не хочешь, тебе приснится большая вода. Приснится большая вода и будет потом долгие годы, то удаляясь, то приближаясь, мучить тебя в сновидениях, а то даже в некоей фата-моргане всяческим своим превращением и изменением, порой подвергая даже серьезной опасности если и не жизнь города и всех его обитателей (ведь вода теперь и в самые угрожающие наводнения не поднимается выше определенного уровня), то, во всяком случае, вашу личную, собственную, конкретную, данную, неважно — прекрасную или не слишком прекрасную — жизнь.