Хокку заката, хокку рассвета - [13]

Квартира располагалась на первом этаже — окнами на гидропонные огороды, которые совсем недавно вошли во дворовый обиход. Пятерка квадрометров на семейную пару была неплохим подспорьем в хозяйстве, источником живых минералов и витаминов — дорогое по нынешным дням удовольствие. Это была одна из льгот для граждан, согласившихся на добровольную стерилизацию. Последние кочаны модифицированных поздних сортов капусты все еще дозревали, не боясь давно подступивших к городу ночных заморозков. Кочаны, в которых никто никогда не найдет детей.

Во всех окнах Нургалиевой, несмотря на дневное время, горел свет. Это было несколько странно, что же она собирается делать в конце месяца, если так бездумно транжирит энергию? Впрочем, об этом ей уже думать не придется…

Обычно работа на первом этаже — самая легкая. Но нет правил без исключений. Черный Ягуар не любил расслабляться. Он всегда готов был встретить любую неожиданность или опасность. И встретить их во всеоружии. Он сел на низкую огородную скамейку, вытащил ком и выудил из сети досье Нургалиевой на экран монитора.

Тем временем из парадной вышел врач в белом плаще с красным крестом на спине. Бросив на него взгляд, Черный Ягуар передернул плечами — вид креста сегодня постоянно напоминал ему о смерти. Не о той — которая являлась его повседневной работой. Но о той, которая ждала его самого. Ждала Лорда. Стояла на страже, чтобы подстеречь момент, когда ей можно будет вклиниться между ними. Разлучив навсегда. Из будки охранника вышел сторож, прошел по дорожке и, многозначительно поглядывая на Черного Ягуара, остановился напротив него, постоял немного, показывая, что видит его, и хоть связываться не хочет, но нарушения закона и кражи драгоценных кочанов не допустит, покачал головой и отправился обратно в свою будку. На него Черный Ягуар тоже лишь мельком глянул и усмехнулся. Такими бы заботами была полна его жизнь. Итак, итак, итак…

Итак, Дина Нургалиева — 73 лет. До шестидесяти работала инженером по технике безопасности. Ничего особенного. Уволилась на пенсию в связи с уходом за десятилетним внуком. Что это за внук у нас такой? В задании о нем не было ни слова. Сейчас ему должно бы исполниться двадцать три. Посмотрим-посмотрим… Нургалиев Олег, лидер политического молодежного движения «Свои» в поддержку законной власти. Проживает отдельно от семьи. Возможно, бабушкино долголетие — его забота, других концов пока не видать. Еще родственнички — ага, Анна Ли, невестка Нургалиевой, вдова, сын старухи, значится, умер. Пять лет назад Анна Ли повторно вышла замуж, имеет взрослого сына Олега Нургалиева и дочь — Гульнару Нургалиеву — семи лет. При замужестве от дочери отказалась, и бабушка взяла над девочкой опеку.

Тэээээкс, такой у нас, значится, оборот. Получается, в квартире еще семилетний ребенок. И что с ним, прикажете делать? Это несколько усложняет дело. Девочке, разумеется, придется пойти в приют. Государство обеспечит ее всем готовым. Врагу, конечно, такой радости не пожелаешь. Даже если этот враг Желтопузый. Или Отморозок. Возможно, брат или мать впоследствии захотят забрать девочку из приюта, но вряд ли им удастся ее вытащить. Государству нужна дешевая рабочая сила, именно приюты поставляют безгласных и бесправных рабов. Правда, в подобных учреждениях чересчур криминальная среда. Но она легко управляема. Недобросовестные чинократы владеют секретами власти над этой иерархически выстроенной структурой человеческой мерзости. Жалко должно быть девочку. Но Черный Ягуар умел не замечать жалости. Слишком большая роскошь — позволять себе кого-то жалеть. Конечно, детские слезы — издержки его профессии. И не нравится ему это в ней. Но работа есть работа. Лес рубят — щепки летят. Так что мы все-таки будем делать?

Обычно бывают два варианта, когда ребенок оказывается один на один с экологом, закончившим работу. Лучший — это когда ребенок спит, играет, учится в виртуальной школе, смотрит мульты — короче, занят настолько, что не замечает, как эколог спокойно делает свое дело и уходит. Сообщив в отдел диспетчеру, что тот может вызывать похоронную бригаду, которая увезет труп, а ребенка отправит в приют. Второй вариант, когда эколог оказывается замечен членом семьи. Со взрослым и проблем не будет — пять капель бромабола на полстакана воды. А если откажется пить — мараноксан в ухо. Сутки бреда, после которого свидетель перестает быть свидетелем, поскольку не может объяснить даже самому себе, что было в его жизни в последнее время реально, а что — привиделось. Но ребенок — совершенно другое дело. Ребенок может сойти с ума. Может даже погибнуть. И это будет на совести эколога. Самое неприятное в работе. Ну что же… делать-то ее все-таки надо.

Положив ком в карман, Черный Ягуар отправился к двери квартиры Нургалиевой. Дверь была распахнута настежь. В прихожей, как и по всей квартире, горел свет. Похоже, все светильники, какие только были в доме, хозяйка зачем-то включила. Черный Ягуар предпочитал работать в темноте, но сейчас, похоже, выбора не было. Прикрыв, но не захлопнув дверь, тихо, очень тихо, осторожно ступая по скрипучим разболтанным половицам, какие только и бывают в квартирах на первом этаже, продвигался Черный Ягуар по коридору. В туалете и ванной было пусто. На кухне тоже. И везде горел свет. Единственным темным местом, похоже, была низкая антресоль — протянувшаяся между кухней и ванной. С обеих сторон она была заперта на щеколду дверцами. Черный Ягуар легко подпрыгнул, подтянулся, раскрыл антресоль. Разумеется, там никого не было. Ситуация была настолько нестандартной, что Черный Ягуар решил пока не закрывать дверцу антресоли. Мало ли что? И не зря решил. Интуиция у Черного Ягуара — как у дикого зверя — не обманывает никогда.