Ходок по Дороге. Книга вторая. - [4]

— Ты хочешь, чтобы я тебя предала? — голос медички стал звенящим как сталь.

— Причем здесь это? Я хочу, чтобы ты выжила! Никакого предательства тут нет!

— Тогда ты хочешь от меня избавиться? Из-за нашей последней ссоры? Или я стала для тебя обузой?

— Нет! Я не хочу, чтобы ты стала такой как он! — я мотнул головой в сторону искалеченного летчика. — Катька, я и так весь извелся, когда мне показали видео, где тебя режут в операционной! Тебе жить надо — доучиваться в меде, рожать детей, у тебя все впереди. Нет никакого смысла тащить тебя за собой в могилу! Спрыгивай с этого поезда, он несется в пропасть!

Катя долго молчала, глядя перед собой в столешницу. А когда подняла голову, то от ее взгляда я невольно поежился.

— Ты меня сейчас сильно обижаешь, Ваня, — негромко сказала она. — И мне от этого очень плохо. Но, признаю, я сама дала повод о себе так думать. Я необдуманно лезла в твои разговоры на Дороге, хотя оба раза дело обернулось к пользе Империи. Я недостойно вела себя в плену и трусила в последнем бою. Я вообще слишком много думала о себе, вместо того, чтобы думать о тебе и о нас. Пожалуйста, прости меня еще раз.

— Да мне не за что тебя прощать Катя! И ты не трусила! Что ты себе навыдумывала?

— Есть за что. Ваня, ты говоришь, что наши шансы минимальны. Но мне некуда спрыгивать. Весь русский народ воюет, не спрашивая о шансах на победу. Да я и не стала бы этого делать, если бы могла. Сейчас каждый должен выполнять свой долг на своем месте. Мое место с тобою на Дороге и я тебя не брошу. Мы с тобой оба офицеры, у нас свой участок фронта, а то, что случится, то случится. Я слишком раскисла в последнее время, но я постараюсь исправиться. Так ты меня прощаешь? Ответь, мне это очень важно!

— Прощаю, конечно, — развел я руками. — Но речь не об этом…

— Вот и замечательно, — постаралась улыбнуться Катя, но уголки губ у нее разошлись в стороны с трудом, словно резиновые. — Ты мне говорил, что пойдешь со мной до конца. Держи свое слово, а я постараюсь стать тебе хорошей помощницей. И еще, пожалуйста, перестань говорить про империю «ваши» и «имперцы». Они наши, Ваня. Твои и мои. Русские.

— Понятно, — только и ответил я. А что мне еще оставалось делать? Моей патриотке хоть кол на голове теши, она будет стоять на своем.

Этой ночью Катя сама пришла ко мне в постель. И всю следующую неделю мы провели весьма неплохо. Вдоволь спали, ходили на обследования и восстанавливающие процедуры, гуляли по мини-парку, я подолгу сидел в сети, собирая информацию об имперском обществе. Однако, из госпиталя наверх нас так и не выпустили — нашлись закрытые двери, перед которыми мой идентификатор загорался красным и сообщал, что проход туда не рекомендован. В основном это касалось станции «метро» и ведущих наверх центральных лифтов и лестниц.

А потом к нам нанесло визит начальство и стало ясно, что спокойная жизнь закончилась.

Глава 2

Легат Ситников пожаловал к нам в палату после обеда без всякого предупреждения, когда я, плотно отобедав в «русской кухне» борщом и жареной картошкой с грибами, приготовился было вздремнуть часок после обеда, а Катя, договорившись с Иволгиным, отправилась релаксировать в ванную с медицинским гелем. Очень уж ей нравилась эта процедура, и я ее понимал — какая девушка откажется от визита в салон красоты? Гель мало того что бодрил, так еще и омолаживал кожу почище всяких масок с притираниями.

— Добрый день господин центурион. Не помешаю? — поинтересовался особист, когда я открыл дверь в ответ на сигнал вызова.

— Что вы, господин легат, — натянул я на физиономию приветливую улыбку, выругавшись про себя. — Конечно, нет. Проходите. Чай, кофе?

— Не надо ничего, — отмахнулся Ситников. — Давай просто посидим, поговорим немного без чинов. По-дружески, так сказать. Катя здесь?

— Нет, на процедурах, — ответил я. «А то ты, млять, не знаешь где она», — пробежала в голове короткая мысль. «Такие как вы, просто так поболтать не ходят. По-дружески, ага-ага. Кончились наши беззаботные денечки…».

— Ну и как тебе у нас в Империи? — поинтересовался особист, проходя в палату и садясь на предложенный ему стул. Одет он был в белый халат с бейджиком для гостей госпиталя на шее, однако под халатом виднелся мундир, поэтому совсем уж неофициальным этот визит считать было нельзя.

— Неплохо тут у вас, — нейтрально ответил я. — Спасибо. Выручили, приютили, подлечили, накормили, даже денег немного подкинули. Я у вас в долгу. Теперь будете службу требовать?

— Будем, — серьезно кивнул легат. — Обязательно будем! Но пока с этим погоди. А насчет твоего «долга»… Сведения из Трансгена, которые ты нам доставил, очень важны. И за разгромленную колонну мы тебе благодарны. Так что будем считать, мы квиты, это не ты нам задолжал, а мы тебе должок вернули. Но у нас война идет, так что сам понимаешь — каждый делает для победы что может. Поэтому придется тебе еще послужить, Иван Сергеевич, коли уж ты принес присягу. Но пока отдыхай, — улыбнулся Ситников, оглядевшись вокруг. — Палата у тебя хорошая, сам бы в такой полежал. До сих пор руку долечить никак не могу, — вздохнул особист. — Ноет постоянно зараза… Но некогда — Василий Игнатьевич назначил меня куратором проекта. Сказал: раз уж вы на меня под Котлярово сами вышли, мне ваш проект и курировать.