Ходи осматриваясь - [38]

Я зажег повсюду свет, помог ей разоблачиться и предложил недолго поскучать в гостиной, пока я что-нибудь соберу на стол. Но она вызвалась составить компанию и последовала за мной на кухню. Я выложил из холодильника наличный провиант — сервелат, сыр, шпроты, огурцы с помидорами, нашлась даже баночка сметаны для салата. И мы споро, в четыре руки, сварганили нечто, похожее на холодный ужин. Потом прошли в комнату.

Я разложил у софы стол-книжицу и накрыл голубой скатеркой.

— А вы хозяйственный, — отметила она, усаживаясь. — У вас очень уютно.

— Рад слышать, — ухмыльнулся я. — Стараюсь. В меру моего холостяцкого разумения. Что будете пить?

— А что есть?

Выбор был невелик — между шампанским, водкой и коньяком.

— Тогда немного коньяку, — сказала она.

Я откупорил бутылку «Ани», наполнил пузатые коньячные рюмки и пристроился рядом с ней на софе. Изощряться с тостом не стал:

— За наше знакомство. Чтобы оно было долгим и добрым. — Она бросила на меня быстрый взгляд. Я одним глотком опорожнил бокальчик. — Поскольку сегодня я не на машине, сделаю себе поблажку. Могу позволить некоторое излишество.

— Хотите напиться? Или меня напоить?

— А почему бы и нет, — ответствовал я. — Такова хитрая технология совращения. Вот напою вас, притуплю бдительность и… — Я хохотнул. — Шучу-шучу, не пугайтесь.

— Сноску можно было бы и не делать, — усмехнулась она. — Я не девочка и не боюсь совратителей. — И внезапно спросила: — Вы никогда не были женаты?

— Когда-то давным-давно. И недолго.

— Что так?

— Моей жене надоело пробавляться скромными доходами репортера. Она возжелала иметь рядом человека, умеющего делать большие деньги.

— А вы не умеете? — спросила она, стрельнув глазами. — Странно. Вы ведь хороший журналист.

— Никак, наводили обо мне справки? — я ухмыльнулся.

Она пожала плечами и отшутилась:

— По вам видно. — Потом недоверчиво проговорила: — Мне всегда казалось, что журналисты — люди довольно обеспеченные.

— По общим меркам — да, не бедно. Но где вы видели богатого независимого газетчика?

— Бессеребреники, да? Не любите деньги?

Хмель слегка уже забродил в голове. Я засмеялся.

— О нет, что вы. Но честным пером много их сейчас не наскребешь. А ничему другому я, к сожалению, не обучен. Из воздуха деньги не делаются.

— Еще как делаются. — Она хихикнула, но красивые зелено-коричневые — или все-таки коричнево-зеленые? — глаза глядели на меня вполне серьезно. — Надо только знать как.

— А вы знаете? — продолжил я этот бессмысленный диалог. — Научите, готов заделаться вашим прилежным учеником. — И, подняв бокал, провозгласил: — Так давайте выпьем за начало краткого курса обучения будущего миллионера. Нет, лучше за мою очаровательную учительницу.

Телефонное урчание прервало нашу высоко-содержательную беседу. Я поколебался, поднялся, извинился, допил коньяк и подошел к журнальному столику. Звонила Мила. Я опустился в кресло и постарался собрать свои размягченные мозги.

— Гриша? — спросила она. — Прости, что беспокою. Но понимаешь, какое дело… Я нашла пленку.

— Пленку? — повторил я, не поняв. — Какую пленку?

— Ну, помнишь его прошлогоднюю страсть к фотографированию? Он купил тогда «Кодак» и все и вся беспрестанно щелкал. Потом увлечение быстро прошло, и он это дело забросил. Даже не знаю, где сейчас аппарат. Но вот в запертом ящике стола обнаружила сегодня непроявленную пленку. Может, это еще из старых снимков. Хотя, помнится, он напоследок все проявил и отпечатал. Или не все? Наверное, я зря тебя дергаю. Но ты просил…

— Нет-нет, — заверил я, — все правильно. Завтра же заеду.

— Может, передать в милицию?

— Сказал же, завтра заеду. Ничего и никому не говори. Я решу, что делать. Ты никуда с утра не собираешься?

— Думала съездить за Олечкой. Пора, пожалуй, уже перебираться в город.

— Ладно, с этим я тебе помогу. Часиков в одиннадцать заскочу — обсудим.

Я положил трубку и секунды три не мог взять в толк, о чем, собственно, шла речь. Пьян я не был, но пребывал уже в том расхлябанном состоянии, когда в какой-то степени утрачивается способность соображать. Прищурившись, Наталья внимательно смотрела на меня. Она соблазнительно провела кончиком языка по верхней губе и спросила:

— Это жена вашего друга? — Я кивнул и вернулся к столу. — Вы куда-то ушли, — сказала она, скосив на меня глаза.

— Ушел?

— Да, куда-то в себя. Озабочены, да?

Поглядев на ее красивый профиль, я воспрянул:

— Если я чем-то и озабочен, то только вами. Сижу и думаю, как к вам подступиться. Вам говорили, что вы неприлично обворожительны?

Тонкие губки красиво раздвинулись в белозубой улыбке. Но мне показалось, что она занервничала, хотя вроде было не с чего. Или ее смутил мой неожиданный пыл? Видимо, стремясь как-то погасить его, она неуклюже ушла от темы:

— Знаете, я бы с удовольствием выпила сейчас чашечку кофе. Если не составит труда, конечно.

— О чем разговор! — Я вскочил с места. — Минутное дело.

— Можно и растворимый, — виновато засмеялась она. — Меньше хлопот.

— Что вы, — возмутился я, — никаких суррогатов. Я приготовлю вам потрясающий напиток. — И понесся на кухню. Она проговорила мне вслед:

— Ничего, если я пока включу телевизор?