Ход черной королевы - [30]

«Что, гад, узнаешь своего командира, которого с дружками расстрелял в сорок третьем году?» — спросил я.

Паратов затрясся от страха, что-то стал бормотать, схватился за сердце и сел на стул. «Прошу, не убивай меня, это все они, — запричитал он, — хочешь денег, у меня их много, только не убивай».

Я спросил у него адреса местожительства Демина и Мамаева, и Паратов моментально ответил, что Мамаев живет в Загорске на Вокзальной улице, а Демин в Москве, где-то на Варшавском шоссе. Потом Паратов открыл ящик письменного стола и достал коробку из-под обуви, которая была заполнена денежными купюрами. Когда он ее открыл, в его руке блеснуло лезвие ножа, и я отточенным движением метнул свой нож, который был у меня за подкладкой рукава пиджака, прямо ему в горло. Паратов рухнул на пол, брызнула кровь, и все с ним на этом было закончено. Я взял эту коробку, понимая, что деньги мне могут пригодиться для поиска других моих убийц, и вышел из дома. А зимой прошлого года, — продолжал Филиппов, глотнув воды, — я отправился в Москву, где также по адресному бюро установил местожительство Васьки Мамаева. Правда, он уж очень изменился с того времени, отрастил бороду и живот до колен. Если честно, я его не признал, но поскольку именно Паратов дал мне его адрес, то сомнения отпали сами по себе. С Мамаевым вообще разговаривать не стал, вечером зашел вслед за ним в подъезд дома, метнул в него нож, затем повернулся и ушел.

— А вы были уверены, что нож попал в цель? — спросил Кудрин.

— Молодой человек, — впервые за всю беседу улыбнулся Филиппов, — я мастер метания ножей и этот трюк отточил, еще будучи в цирке, поэтому всегда уверен в точном попадании на все сто процентов.

— Я никогда не видел, как с такой точностью метают ножи, — проговорил Кудрин.

— Если будете в Свердловске, зайдите в цирк, там, если не погиб в войне, должен работать Сергей Коваленко, он еще до войны делал такой трюк с ножами, — сказал Филиппов.

— А что было дальше? — допытывался Женя.

— А дальше таким же способом вычислил Федьку Демина, — продолжал Иван Алексеевич, — он работал шофером у какого-то большого начальника. Но вот его я совсем не узнал, не мог он, довольно высокий парень, так резко уменьшиться в росте, да и выступающая челюсть как-то не вязалась с тем курносым парнем, которого я когда-то знал. Я тогда немного засомневался, хотя и подумал, что, возможно, человек мог так измениться, но, с другой стороны, наводка Паратова и сильное желание мести сыграли свою роль, и я несколько дней тому назад рассчитался и с Федькой у подъезда его дома.

— С этого места подробнее. Расскажите, где вы поджидали тогда Демина? — спросил Женя.

— Я его отслеживал несколько дней, — ответил Филиппов, — и примерно знал, когда он возвращается с работы. Вот в один из таких вечеров я ждал Федьку в кустах напротив его подъезда, а когда он подошел, я кинул в него нож и сразу пошел по тропинке, ведущей к Варшавскому шоссе. Я ее приметил еще несколько дней назад, когда отслеживал Федьку. А после этого я поехал на вокзал и сел в первый же поезд до Орла, а по приезду домой сразу почувствовал себя плохо, сильно заныло сердце, и я почувствовал резкий упадок сил. Все задуманное, к чему стремился столько лет, я исполнил, и появилась какая-то опустошенность в душе. А ночью мне стало совсем плохо, и соседка вызвала скорую помощь, которая и доставила меня в эту больницу.

— Вы не возражаете, Иван Алексеевич, если я запишу на бумаге все то, что рассказали? — спросил Кудрин.

— Да нет, пишите, мне все равно уже осталось недолго коптить небо, — тихо проговорил Филиппов.

Кудрин записал все сказанное на нескольких листах бумаги, и Филиппов с трудом взял авторучку и расписался на каждом листе.

Поблагодарив Филиппова, Женя вышел из палаты и увидел приближающего к нему врача.

— Ну что, поговорили? — спросил он.

— Да, — просто ответил Кудрин.

— Боюсь, что это ваша первая и последняя встреча с нашим пациентом, — проговорил доктор, — рентген показал, что пуля вплотную подошла к сердечному клапану, и ничего уже сделать невозможно.

— Я понимаю, позвоните при любом исходе, — ответил Женя и на листе бумаги написал телефон дежурной части своего отделения милиции, — а можно от вас позвонить?

— Конечно, можно, — ответил врач и завел Кудрина в знакомую ему ординаторскую.

Женя набрал телефон Долгова, коротко рассказал ему о своих беседах с бывшими партизанами, но про Филиппова пока ничего не сказал. Он попросил раздобыть из архива фотографию Спиридона Паратова, убитого в прошлом году в деревне Ольховой; Долгов был удивлен такой просьбой, но обещал помочь.

Кудрин вышел из больницы и медленно пошел вдоль большого бульвара, мысленно анализируя разговор с Филипповым.

«Это преступление по сути дела раскрыто, — думал он, — да еще два других «висяка», похоже, тоже близки к реализации». Однако засевшая где-то в глубине головы мысль о том, что Филиппов из всех троих узнал лишь Паратова, не давала покоя. Что-то здесь не так, не может такого быть, надо бы еще раз съездить к Попову, может быть, он все же узнает Мамаева и Демина.

Но прежде чем поехать, Женя добрался до управления внутренних дел и зашел в кабинет к Долгову. Представившись, он первым делом поблагодарил за помощь, а Долгов достал из ящика своего письменного стола небольшую фотографию, на которой во весь рост красовался мужчина средних лет с большой копной седых волос и лисьим утонченным лицом.