Хочу жить! Дневник советской школьницы - [6]

[30.01.1935]

7 января 1932 года срок ссылки мужа заканчивался, поэтому Любовь Васильевна уже осенью стала отправлять мужу небольшие суммы денег, чтобы он смог взять билет на поезд и выехать из Усть-Сысольска. В марте Сергей Федорович вернулся в Москву, и после долгих усилий, благодаря помощи знакомых, ему удалось здесь остаться и даже поступить на работу экономистом сначала в столовую, а позднее — на строительство домов для метростроевцев. Жизнь, кажется, начала налаживаться…

* * *

Дневник Нины Луговской, включенный в материалы следственного дела, состоял из трех больших общих тетрадей. Первая тетрадь велась с 8 октября 1932 года по 26 марта 1934 года, вторая — с 28 марта 1934 года по 6 апреля 1935 года и третья — с 7 апреля 1935 года. Последняя запись в дневнике была датирована 3 января 1937 года, а 4 января в квартире Луговских был проведен тщательный обыск, во время которого вместе с книгами и перепиской был изъят и дневник Нины.

Записи в дневнике велись Ниной нерегулярно, иногда она писала почти каждый день, но чаще с большими перерывами, — все определялось как ее настроением, так и происходящими в стране событиями. Почерк ее очень неразборчив, многие слова и фразы трудно читаемы, в основном записи в дневнике идут сплошным текстом, без абзацев и знаков препинания, часто с грамматическими и стилистическими ошибками, поэтому текст пришлось исправлять, разбивать на части, исходя из смысла излагаемого, а также сокращать некоторые повторяющиеся или же неразборчивые фрагменты текста.

Следует заметить, что в августе 1935 года Любовь Васильевна прочла часть дневника Нины, после чего у нее был серьезный разговор с дочерью: мать предупредила, что многие откровенные высказывания Нины могут быть представлены как «контрреволюционные» и стать причиной ареста не только ее самой, но и других членов семьи. Нина очень серьезно отнеслась к предупреждению матери, внимательно просмотрела весь дневник и постаралась тщательно зачеркнуть наиболее резкие высказывания. Некоторые строки удалось расшифровать, а нерасшифрованные строки отмечены сносками.

И еще одно замечание, касающееся дневника. После изъятия тетрадей при обыске они были тщательно изучены следствием, многие строки в них были подчеркнуты красным карандашом, а затем часть из них распечатана на отдельных листах под заголовком «Выписки из дневника Луговской Нины Сергеевны» и приобщена к материалам следственного дела. Эти подчеркнутые строки представляют особый интерес, так как показывают, что же в личном дневнике подростка привлекало внимание чекистов и позднее было представлено ими как документальное подтверждение «контрреволюционных взглядов» Нины Луговской.

В Обзоре следственного дела Луговских, на основании рапортов, протоколов допросов, «Обвинительного заключения» и реабилитационных материалов из архивно-следственного дела, рассказывается об аресте Любови Васильевны и ее дочерей, ходе следствия и проводившихся допросах, окончательном обвинении и приговоре каждой из них, а также о том, как сложилась дальнейшая судьба арестованных.

В Приложении Iприводятся отрывки из писем С. Ф. Рыбина дочерям, подчеркнутые следствием и распечатанные на отдельных листах под заголовком «Выдержки из писем Рыбина С. Ф.». Они были приобщены к материалам дела как доказательство воспитания дочерей «в контрреволюционном террористическом духе, в результате чего его дочь Луговская Нина была намерена совершить террористическое покушение на тов. Сталина».[57]

В Приложении II приводятся письма Нины и ее сестер к отцу, в которых следствием были также подчеркнуты строки с «контрреволюционными высказываниями».

Ирина Осипова

Обзор следственного дела Луговских

По инициативе Любови Васильевны еще с лета 1934 года, то есть с момента нелегального проживания мужа в Москве, в семье было договорено о пароле, чтобы во время нахождения Сергея Федоровича в квартире не впускать посторонних в дом. Он должен был определенным стуком сообщать о своем приходе, а именно сильно стучать в дверь три раза подряд. Позднее, когда об этом стало известно домработнице, договорились о новом пароле — два удара подряд и через паузу еще два удара.

В ночь с 14 на 15 октября 1935 года Сергей Федорович был арестован на квартире Никиты Рыбина и вместе с ним отправлен для дальнейшего следствия в Бутырскую тюрьму. 20 декабря помощником прокурора дело по обвинению его в антисоветской агитации было прекращено за недоказанностью обвинений, но это ничего не изменило в его последующей судьбе, и он остался в заключении. 22 февраля 1936 года Рыбин был приговорен за контрреволюционную агитацию к трем годам ссылки в Казахстан,[58] и 22 марта он был отправлен в Алма-Ату. Летом того же года Сергей Федорович был переведен в Семипалатинск, где так и не смог устроиться на работу, и каждые три недели Любовь Васильевна вынуждена была посылать ему 50 рублей на продукты, чтобы он не умер с голоду. Уже в декабре того же года Рыбин вновь был арестован, вывезен в Москву и привлечен к следствию по новому групповому делу «контрреволюционной эсеровской организации».

4 января 1937 года на квартире Луговских был проведен тщательный обыск, во время которого были изъяты вся переписка, касающаяся Рыбина, эсеровская литература, а также дневники дочерей Нины и Ольги Луговских. 9 января была вызвана на допрос в органы НКВД Любовь Васильевна, но она отказалась давать нужные следствию показания. В тот же день была вызвана на допрос и старшая дочь Ольга, она также отказалась сотрудничать со следствием, а дав подписку о неразглашении, после возвращения домой рассказала обо всем своему однокласснику (он во время обыска на квартире Луговских был в гостях у сестер).