Хочу жить! Дневник советской школьницы - [110]
«Читать не следует больше дряни, вроде Вербицкой. Ею увлекались после первой революции 1865 года, с момента духовной реакции и упадничества. Так же, как и театр, — в десять раз интересней и полезней посмотреть классическую вещь, чем Горького. Алексей Горький все же не классик, сколько бы о нем ни кричали. Что у тебя получится, будем разговаривать на следующий год, то есть когда поступите в вуз. Я думаю, мы с тобой не продешевим свою жизнь».
«Значит, на физику налегнуть тебе придется. Я вполне одобряю твой выбор. Вообще, строить, производить новое, да еще машину, облегчающую работу и жизнь человека, — весело, интересно и привлекательно. Пожалуй, будущее принадлежит машинам во всех областях жизни, в особенности в России, где мы далеко отстали от других стран. Пока что ты займись учебой, а там видно будет. Ведь это чрезвычайно сложный и обширный цикл наук, и придется среди них делать выбор. Я доволен, если вы не будете ударниками».
«Там среди моих книг ты найдешь книгу Кропоткина „Взаимопомощь как фактор эволюции среди животных“. Название точно сейчас не помню, но ты там сама разберешь. Кропоткин очень крупный ученый в России и за границей, основатель анархизма, он так же знаменит в своей области, как и Толстой в литературе. Советую прочитать эту книжку по свежему впечатлению, она многое выяснит, читается легко и полезна будет в биологии в школе. Значит, вы начинаете читать, ну, это хорошо. Относитесь ко всему критически, проверяйте, не берите на веру, выясняйте в других книгах, о своих сомнениях напишите мне, и я отвечу тебе всегда охотно, правда, в письме всего не скажешь. Главное, не спешите строить своих убеждений из прочитанных двух-трех книжек, не спешите, ибо это не все, нужно знать все возражения и мнения „за“ и „против“. Иногда ведь и не найдешь прочитать необходимую литературу по тому или другому вопросу, а нужно знать — следовательно, спросить придется».
«Я с самого начала думал, что вы слишком перегружены серьезными занятиями, но, оказывается, у вас много свободного времени, и вы занялись пением и гимнастикой не в школьных занятиях, а в особых кружках. Очевидно, Ляля собирается в борцы, а Женя — в боксеры. Я представлял себе, что в седьмой группе, называемой ударной, вы действительно займетесь серьезным делом, а вы по-прежнему опускаетесь в гущу неинтересных, правильнее — совершенно бесполезных времяпровождений. Я раньше писал вам письма посерьезнее, вы мне не ответили на них, не сумели. Не заключили ли вы из этого, что вы очень слабо развиты?»
«В теперешнее время тот выживет, кто оказался умней и развитей, более знающим. Вы сами того не замечаете, как лишняя нагрузка в этих бесполезных кружках переутомляет вас. Таким образом, эти кружки просто вредны для вас, и советую вам бросить их и вообще больше уделять внимания занятиям дома, так как ваши кружки — просто время для болтовни. Ваши школы второй ступени по своей постановке выше гимназии, а кроме того, с уклоном „общественного“ и пустого времяпровождения. Главное, мои родные, будьте со мной и с мамой искренни, мы имеем большой опыт в жизни, во всем поймем вас».
«Как ваше чтение? Не явилась ли охота читать научные книги и по каким дисциплинам? Через годок будете читать и мою библиотеку, там много интересных и ценных книг. Скоро опять явится ваш учитель по обществоведению и будет вас изводить. Теперь, наверное, он дает вашему классу изучать постановления последнего партийного съезда, а к тому времени жизнь уйдет далеко вперед и яснее будут видны ошибки этого съезда. Впрочем, только слепые не замечают ошибок».
«Знаете, школа ваша, да и всякая, как она хороша ни была, постоянно дает однообразное образование, какое выгодно в данное время и вообще ее хозяину, а хозяин школы — государство. Следовательно, очень много хороших вещей, целых наук, вы в школе не узнаете, а только на стороне, путем самообразования».
«Вы долго будете помнить эти юношеские переживания, эти несправедливости, безобразия, отвратительное отношение ко мне, отдавшему всю свою жизнь общественному делу угнетенных и обиженных классов. Вы еще только начинаете читать газету, а когда вы научитесь понимать и разбираться в политических вопросах, то, разумеется, узнаете о политике по суждению не одних правящих групп, а многих направлений и течений. Каждый вопрос освещается со всех сторон и каждой партией со своей точки зрения. Только тогда вы поймете всестороннее значение общественных наук в развитии современного общества и научитесь оценивать каждый вопрос независимо от указки школы или кого-то других. Сейчас же основное для вас — учиться не политике, а главным образом предметам, а политикой занимайтесь немножко, чтобы не отстать от других. В школе держитесь независимо, не увлекайтесь подпольными кружками, если они будут создаваться, в особенности из всяких течений правящей партии. Так как они не откроют вам правды-истины. Она, правда, скрыта за семью замками для всех ваших кружков. Многие носители этой правды не могут высказаться ни открыто, ни подпольно, и не по своей вине. Ваши же всякие течения толкутся точно с повязками на глазах в большой комнате, воображая, что они все видят, а на самом деле повязку забывают снять».
Дневник Нины Луговской – прекрасное противоядие для тех, кому «советский проект» все еще кажется привлекательным. Великая утопия обернулась кровавой историей. Об этом свидетельствует Нина Луговская.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Эта книга перевернет ваше представление о людях в форме с ног на голову, расскажет о том, какие гаишники на самом деле, предложит вам отпущение грехов и, мы надеемся, научит чему-то новому.Гаишников все ненавидят. Их работа ассоциируется со взятками, обманом и подставами. Если бы вы откладывали по рублю каждый раз, когда посылаете в их адрес проклятье – вслух, сквозь зубы или про себя, – могли бы уже давно скопить себе на новую тачку.Есть отличная русская пословица, которая гласит: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива».
Князь Андрей Волконский – уникальный музыкант-философ, композитор, знаток и исполнитель старинной музыки, основоположник советского музыкального авангарда, создатель ансамбля старинной музыки «Мадригал». В доперестроечной Москве существовал его культ, и для профессионалов он был невидимый Бог. У него была бурная и насыщенная жизнь. Он эмигрировал из России в 1968 году, после вторжения советских войск в Чехословакию, и возвращаться никогда не хотел.Эта книга была записана в последние месяцы жизни князя Андрея в его доме в Экс-ан-Провансе на юге Франции.
Эта книга о типичной и в то же время очень нестандартной семье 1970-х, которой достались все атрибуты эпохи – и цековские пайки и лагерные пайки. Ее можно было назвать «записками оранжерейного мальчика» – счастлив тот, чье детство пришлось на годы застоя, чей папа – работник ЦК, а мама – преподаватель французского языка в спецшколе. Мир мальчика не только кунцевская шпана и советский хоккей, но и лето в Юрмале и зима в пансионатах для номенклатурного плебса. Фон биографии этой семьи – история самой страны: репрессии 1930-х годов, война, послевоенное студенчество, шестидесятники-интеллигенты… В этой попытке «словаря» советской эпохи почти каждый читатель узнает самого себя, предметы и понятия, из которых состояло прошлое.